– Вот ты как за добро отплатил, – из-за забора показалось огромное чудище.

– Я по своим понятиям живу, а не по вашим, – осклабился Томас и растопырил лапы в разные стороны, готовясь к атаке.

Я встала в стойку, да и Исмаил приготовился.

– Опять, – застонала Мара.

– Чудо-Юдо, где у тебя глаз? Я тебе сейчас его выклюю, – прокаркал ворон.

– Да вот еще, больно много чести для вас, еще мараться об вас будем, – проскрипело чудовище. – Томас, жизнь долгая, ты, когда ходить в человеческом обличье будешь, оборачивайся.

Чудовище ухнуло, бухнуло и исчезло. Зашевелились тени около могил, вытянулись и пропали.

– Кажись, мы их напугали, – сказала я.

– Надеюсь, – ответил Томас. – Но врагов я себе нажил сильных.

Он хлопнул в ладоши и испарился. Исмаил обернулся волком и помчался куда-то в степь.

– Никак мне не дают никому глазки выклевать, и стоило становиться вороном, – вздохнула птица и полетела вперед.

А мы с Марой двинулись в село, поддерживая друг друга.

Всякое-разное на дороге

Брели с Марой домой, рядом летел ворон и что-то он там нас поучал и говорил, что мы все неправильно сделали, надо было делать так, а не вот этак.

– Вот толку от тебя никакого нет, – сказала ему раздраженно Мара. – Ты что, не почуял, что там враждебные нам сущности?

– Что это от меня толку нет? Я, между прочим, много разных знахарских рецептов знаю. Например, как лечить выпадающую кишку.

– Геморрой, что ли? – хихикнула Мара.

– Не знаю, как это по-вашему называется. Надо чугунок в печке нагреть, заголиться и на него сесть. Так и бабьи боли лечить можно, только в чугунок углей накидать с камнями вперемешку, чтобы тепло долго было. А если ребятенок плачет, то облизать ему лоб. А еще… – он хотел продолжить, но наткнулся на толстую ветку и был сбит.

Мы с Марой рассмеялись.

– Сейчас практически все можно в больнице вылечить, и никого облизывать не надо, и угли в штаны сыпать, – сказала она.

– А как же традиции там, память предков, вековые знания? – спросил ворон.

– Ко всему надо с умом подходить, – ответила я. – Выбирать лучшее из всего, что есть и было.

Завернули на Марину улицу и увидели, что около их дома стоит Сашина «Нива». Зашли во двор. Саша и Юра тихо разговаривали в мастерской. Заглянули туда, и что тут началось! Саша вскочил и подлетел ко мне.

– Ты знаешь, который час? Три часа ночи уже, а вас до сих пор нет. Мы уже всю окрестность прочесали. Думал уже народ собирать, – громко стал он мне выговаривать. – Нельзя так делать. Телефоны тут оставили, и одна и вторая. Кто сейчас без телефонов ходит? Кто так делает?

– Ты чего орешь? – насупилась я. – Когда уезжала, предупредила, что поеду к Маре, когда вернусь – не знаю.

– Так я думал, что ночевать ты придешь. Где можно по ночам шататься? У тебя ребенок, я есть. Про нас ты забыла? – продолжал он мне выговаривать.

– Я тебя предупредила, куда я еду и к кому. Это раз. Во-вторых, ты, когда жить со мной собирался, ты разве не знал, кто я такая? Знал, я от тебя ничего не прятала и не скрывала. Так что нечего тут вонять, видели глазки, что ручки брали. Ты вот целыми днями пропадаешь, я же на тебя не кричу и по разным местам не бегаю, не ищу, когда ты домой в полночь не появляешься.

– Так я всегда на связи, – ответил он.

– Не всегда. Если что-то у тебя страшно важное, то ты и трубку можешь не взять, дескать, ты на работе. У тебя отец с матерью и с сыном в аварию попали, не могли до тебя дозвониться. Потому что для тебя работа важней. Мы же просто так тебе никогда не звоним. Сегодня я тебя предупредила. И вообще, ты с кем детей оставил?

– У родителей я их оставил. Хотел сначала дома, одних, а потом вспомнил, что ты предупреждала, чтобы в доме до твоего приезда никого не было. Отвез к ним.

– А сам ты чего один рассекаешь? – поинтересовалась я.

– А что со мной может случиться? – удивился он.

– Мало ли. Я же просила оставаться дома.

– А если меня бы по работе вызвали? – возмутился Саня.

– Так не вызвали же.

– Ты трубку не брала. Я волноваться начал, – сказал он уже тише.

– Саша, я все понимаю. Однако в моем деле помехи не нужны, так что все отвлекающие вещи оставляются дома.

– Агнета, у меня на работе каждый день покойник, люди как с ума посходили, то поножовщина, то самоубийство, то от старости, то по неосторожности, то от болячки какой. Один, а то и два человека. Давно такого не было. А здесь ты пропала, вот я и дернулся, мало ли что могло случиться, – покачал он головой.

– Саша, я тебе говорил, что у них все в порядке, Марочка своих в обиду не дает, да и Агнета у тебя боевая девушка. Нашли бы мы их, а они обряды какие проводят, все бы испортили, а то бы еще от других сил по носу получили, – стал говорить ему Юра. – Да и девочки нам бы этого не простили.

Мара стояла тихо в сторонке и улыбалась.

– Мужика бы тебе не помешало завести, – сказал ей Саша.

– Это еще зачем? – удивилась она.

– А что я один, как дурак, страдаю, – буркнул он. – Была бы компания.

– У меня папа есть, – тихо ответила она.

Всем вдруг стало неудобно, словно Мару за живое задели. Она отвернулась и вышла из кузни.

– Устала я, спать пойду, – бросила она через плечо. – Всем спокойной ночи. Агнета, потом с тобой созвонимся.

– Эх, Сашка, Сашка, – похлопал по плечу его Юрец. – Ничего ты не понимаешь. Давайте-ка, ребятки, домой, поздно уже. Всем завтра рано вставать. У меня вон заказов выше крыши, то оградки, то скамейки, то памятники.

Попрощались с Юрой. Я собралась садиться в свой «крокодильчик».

– Давай поедем вместе, а завтра заберем твое чудо. Я ночью дорогу лучше вижу, да и знаю все эти окрестности хорошо, – сказал Саша.

У меня до сих пор за спиной висела коса. Ее Саша почему-то не видел. В машине я ее не оставлю, надо класть в багажник «Нивы».

– Хорошо, багажник открой, – попросила я.

– Зачем? – удивился он.

– Поеду в багажнике, – огрызнулась я.

Открыл багажник, я кинула туда косу. Села рядом с Сашей. Он включил магнитолу и попытался завестись. Машина молчала, магнитола скрипела и стонала на