— Я стою обеими ногами на земле, потому что при рождении мне не полагалась карета, в которой можно уберечь от грязи красивые ботиночки, и ты об этом помнишь.

Даже сквозь затуманенный мозг я понимал: это удар ниже пояса, нечестный и несправедливый. Да, Бел родилась в богатой семье, однако никогда не попрекала меня моим прошлым. И ее семья тоже сталкивалась с горем, которому деньгами не поможешь.

Белинда сразу осунулась и открыла дверь.

— Выйди со мной, — холодно произнесла она. — Мне нужно поймать кэб.

— Разве тебя не ждет экипаж?

— Не знала, что придется уехать.

В ее голосе прозвучал упрек, и все же я, решив не исправлять допущенную ошибку, сунул ноги в башмаки, смяв задники, и вышел с Белиндой на угол. Подозвал кэб и помог ей забраться внутрь. Боже, я ведь делал это тысячу раз, чувствуя тепло ее пальцев, затянутых в перчатки, и всегда ощущал в душе холод, когда рука Бел выскальзывала из моей ладони. Я назвал кэбмену адрес, причем пришлось повторить трижды — мой язык каждый раз нес невнятицу, — и наконец кэбмен меня понял.

Экипаж отъехал. Я вошел в дом, запер дверь и попытался скинуть ботинки, зачертыхавшись, когда один из них не пожелал слезать с ноги. Сбросив башмак, метнул его в стену и бросился наверх, где упал в неразобранную кровать.

Мы и раньше ссорились, но на этот раз я, даже находясь в дурмане, понимал: такого еще не было. Иначе с чего бы такая боль в груди…

ГЛАВА 36

Проснулся я к полудню от тупого биения крови в висках. Игнорировал его, сколько мог, пока не понял, что стучит не в голове. Кто-то барабанил в дверь.

Я сел в кровати с гудящей головой и тошнотворным вкусом во рту. Желудок крутило. Стук продолжался. В одном Белинда была права — я и в самом деле чувствовал себя омерзительно. Зажав голову в ладонях, прислушался. Стук возобновился.

Господи ты боже мой… Неужто Гарри забыл ключ? Если так, вежливой улыбки он от меня не дождется.

С трудом встав, я оглядел измятую одежду, спустился на первый этаж и отпер дверь. На пороге стоял Тимми, курьер из Ярда. Парень раскраснелся и вспотел.

— Меня послал мистер Стайлз, — выдохнул он, — просил передать, что нашли четвертую.

— Четвертую… — тупо повторил я.

Тимми согнулся, упершись руками в колени.

— Еще одна леди в лодке…

— Но… сегодня ведь суббота, — пробормотал я, чувствуя, как темнеет в глазах. Точно ли суббота? Интересно, сколько я проспал? — Суббота, верно ведь?

— Ну да, — неуверенно глянул на меня парень. — Мистер Стайлз просил немедленно отвезти вас на Уоппинг-стрит.

— Что он сказал — жива ли леди?

— Нет, погибла.

Тимми говорил уверенно — вероятно, сам видел тело, и мое сердце упало. Соображал я до сих пор туго, однако вину свою видел невооруженным глазом. Черт меня дернул сообщить Форсайту о серии убийств… Доктор немедленно проговорился, мои слова попали в газеты, и в результате преступник сделал следующий шаг на три дня раньше.

— Мне нужно переодеться, — сказал я, пригласив Тимми пройти.

* * *

Войдя в вестибюль, я окинул взглядом ждущих в нетерпении репортеров. Девять человек… Дежурный сержант тщетно пытался навести порядок. Здесь были и Том Флинн, и Джон Фишел. Остановившись у порога, я прислушался к разговору в кабинете, стараясь не попадаться на глаза Винсенту.

Опознавательных знаков на лодке не обнаружено. Украшений на жертве также нет. Дауэр уже нарисовал портрет погибшей, хотя я сильно сомневался, что, установив ее личность, мы поймем мотив убийцы.

— Запястья жестоко порезаны, — произнес кто-то.

Я немедленно представил себе окровавленные женские руки. Меня бросило в пот, и тут же по спине пробежал холодок. Кинувшись к выходу, я едва успел выскочить в переулок, где меня вывернуло наизнанку. Согнувшись в три погибели, постоял, схватившись за стену: стошнит еще или нет?

На мою спину легла твердая рука. Том Флинн… Странно, на лице его не было и намека на насмешку. Том был серьезен и озабочен.

— Когда вы последний раз ели?

Я промолчал.

— Пойдемте.

Он довел меня до паба в паре улиц от участка, указал на столик в углу, и я сел, все еще ощущая вкус желчи в горле. Том вернулся с двумя дымящимися кружками и тарелкой еды и устроился напротив, наблюдая, как я поглощаю картошку, запивая ее горячим кофе. Похоже, вопросов у репортера накопилось немало, однако он дождался, пока я не опустошу тарелку.

— Почему вы не прошли в кабинет?

Я настороженно глянул на Тома, но он лишь махнул рукой:

— Не переживайте, на страницы «Фалкона» наш разговор не попадет.

— Винсент мной недоволен.

— Это почему же?

— С чего бы вам обо мне беспокоиться?

Вопрос прозвучал грубовато, и я попытался его смягчить, выдавив улыбку. Том почесал подбородок и ничего не ответил, лишь пристально глянул мне в глаза.

Я вздохнул. Том — человек разумный и порядочный, и совершенно не заслуживает дурного обращения. К тому же, пока я отмалчивался, другая газета уже успела опубликовать кое-какие новости, так что я у Тома в долгу.

— Винсент вчера обмолвился о моей тактичности — сравнил меня с медведем, продирающимся сквозь подлесок. — Репортер криво усмехнулся. — Да, я совершил глупый поступок, рассказав отцу третьей жертвы о первых двух. Пытался его убедить в необходимости разговора с дочерью. Он же все вывалил в прессу.

— «Таймс» сообщила только, что Ярд замалчивает убийства состоятельных жительниц столицы, — прищурился Том. — Тех двух женщин тоже нашли на реке? И тоже в лодках?

— Один и тот же почерк, — кивнул я, и Том задумался.

— Любопытно, что отец третьей пострадавшей сообщил в газету не все подробности. Сказал ровно столько, сколько требуется, чтобы опорочить Ярд. Про лодки там ни полслова не было.

И правда, странно. С другой стороны, Форсайт был настолько разгневан, что мог пропустить мои слова мимо ушей либо просто не придать им значения.

— Его фамилия — Форсайт. Доктор, приостановивший практику. Есть в нем нечто сомнительное.

— Могу потихоньку навести справки, — хмыкнул Том.

— Если Винсент прослышит об этом хоть краем уха, — тут же догадается, что вы действуете по моей просьбе, — покачал головой я. — И тогда, хм… тогда он точно выбросит меня на улицу.

— А если преступник снова убьет? — спросил Том, и я невольно вздрогнул. — Можно порыться в наших архивах. Уж об этом Винсент не узнает.

У меня в ушах