Он потыкал кнопочки пульта, экран сначала засветился синим, потом началось это самое шоу. На сцене в явно тряпочном шапито разворачивалось действо… Кто-то показывал, как он протыкает свою кожу шилом и втыкает в себя булавки. Кто-то подвешивал к кольцам на сосках увесистые гирьки. Финал этого номера был за подсвеченной ширмой. На тени было видно, как этот бедолага подвешивает гирю к своему члену. Был чувак, который сначала вливал в себя через воронку целую цистерну пива, а потом через шланг это же самое пиво возвращал обратно в емкость. И предлагал желающим отведать «улучшенного и дополненного» пенного напитка.

И желающие находились.

И все это сопровождал совершенно огненный конферансье, похожий на Горшка из «Короля и шута». Он кривлялся, как обезьяна, выл, корчил рожи и совал лицо прямо в камеру, сопровождая номера весьма экспрессивными и не всегда приличными комментариями.

— Вот! Вот такой должен быть ведущий на нашем концерте! — радостно воскликнул Жан, когда этот тип в очередной раз скорчил рожу в камеру.

— И где мы такого возьмем? — хмыкнул я, лениво пожевывая кусочек копченой колбасы.

Но все вдруг резко замолчали и уставились на меня.

Глава 24

— Не понял, вы мне предлагаете вести концерт? — я удивленно поднял бровь.

— А кто еще? — всплеснул руками Бельфегор. — Ты сегодня так зажег на сцене!

— Да? — я встал и подошел к зеркалу. Посмотрел на экран, где как раз замер на паузе ведущий, скрививший одну из своих гримас. Черт, как-то даже не задумывался о том, что я там плету со сцены. Как и вообще никогда. Я скорчил рожу, вывалил язык, показал козу… Народ сдержанно так заржал. — Никогда не думал о себе в таком ключе…

Не соврал. Правда, не думал. Как-то жизнь так не складывалась, чтобы в принципе выходить на сцену и что-то с нее вещать. Публика меня не пугала и не напрягала, просто как-то не было случая задуматься о сценической карьере. Что касается сегодняшнего случайного конферанса… Я ведь даже не думал об этом. Просто рулил процессом, и…

Я усмехнулся.

— А давайте! — сказал я. Концерты в рок-клубе обычно вел Женя Банкин, частенько в довольно затрапезном виде. И бубнил что-то скучное в микрофон при этом. А я… молодой патлатый. И уже могу без стеснения напялить майку и посветить новообретенной бицухой. Татуировок для полного образа не хватает, но их можно и ручкой нарисовать, если приспичит. — Только знаете что? Мне нужна пара… Девушка.

Ева пожала плечами и отвернулась. Надя нервно заерзала, глаза ее заблестели. Кажется, что прямо сейчас готова начать тянуть руку, мол, выбери меня.

— Помните, на кастинге бэквокалисток была такая очень худая девушка? — спросил я и снова скорчил рожу в зеркале. — Наташа. На самку богомола похожа.

— Она же страшная! — недовольно воскликнула Надя.

— Так мне такая и нужна, — я пожал плечами. — Если я буду изображать самца гиббона, то самка богомола — это как раз мой размерчик! Надо ей позвонить и спросить…

Я даже почти пошел к телефону, но вовремя опомнился и посмотрел на часы. Ну да, второй час ночи. Такое себе время для деловых переговоров.

Вечеринка покатилась дальше. Омерзительный цирк на экране сменила кассета с «Шокирующей Азией», разговоры, как всегда бывает в компании, перескакивали с одной темы на другую. О чем-то шутили, над чем-то смеялись.

Когда Макс в очередной раз направился на кухню, чтобы соорудить еще каких-нибудь закусок, я увязался за ним.

— Слушай, Макс, а «Пинкертоны» же не будут выступать в овощехранилище? — нейтрально спросил я.

— Ну я пытался их убедить, — не глядя на меня, ответил Макс, извлекая из холодоса банку вишневого варенья. — Сейчас морсик намучу, а то что-то пить хочется. Достань кувшин вон из того шкафа, пожалуйста.

— И что они, не убедились? — хмыкнул я.

— Неа, — Макс говорил напряженно.

— Так может с нами поиграешь? — предложил я. — Мы хоть послушаем, как наши песни с басухой будут звучать.

— Ну… наверное, можно, — замялся Макс. — Только мы же не репетировали…

— Так приходи в нашу берлогу! — я хлопнул его по плечу. — Время еще есть, успеешь освоиться, это же не Шопена разучивать. У нас на каникулах репетиции каждый день будут…

— На каких каникулах? — спросил Макс, сосредоточенно наливая на дно стеклянного кувшина вареньше.

— На школьных, — хохотнул я. Точно, праздничные каникулы для взрослых — это же сильно позже придумали. Сейчас официальный выходной только один, первое января. И про перенос праздников тоже пока никто не слышал. Если не повезет, и праздник выпадает на воскресенье, то никаких тебе дополнительных выходных. — Ну, после Нового года и до десятого.

Макс молча включил воду и подставил под него кувшин.

— Ну так как? — потормошил его я.

— У «Ангелов» такие прикиды… — замялся он. Ха. По лицу Макса можно составлять энциклопедию выражений лица, иллюстрирующих слово «мнется». Если в прошлый раз на такое же мое предложение он испытывал сложную гамму чувств насчет того, что подумает Ян и его прихлебатели, то сейчас его голову будоражили переживания о том, как бы так не согласиться слишком быстро, чтобы я не понял, насколько он моему предложению рад. Сложная он личность, наш Макс! Подходящая компания для Астарота, тоже, блин, человек с тонкой душевной организацией.

— Ничего, переоденем, — хмыкнул я. — Я второго встречаюсь с Бесом, попрошу у него напрокат похожую штуку, будешь как родной смотреться.

«Пожалуй, обещать, что закажем ему такой же костюм, рановато, — подумал я. — Испугается еще».

— Ну… — Макс вздохнул и посмотрел на меня впервые с начала нашего разговора. — Я пока ничего не обещаю, но… В общем, я не против, но мало ли, как может все сложиться…

— Хорошо, тогда думай, — сговорчиво кивнул я. — Звякну тебе послезавтра, сообщишь свое решение.

Макс кивнул и снова принялся изучать плитку на полу. И делал так еще несколько минут. Пока складывал на тарелку хлеб, резал сыр, колбасу и яблоки. Я больше с расспросами не лез, насвистывая песенку про монаха. А потом подхватил тарелку и двинул на выход.

— Стой! — Макс вдруг ухватил меня на плечо. — В общем, я согласен. Вот.

— Отлично,