– Похоже, она этого заслужила.

Я чувствовала себя совсем убитой. Обессиленной.

– Ты устала? Господи боже, уже семь тридцать! Когда, ты думаешь, все закончится?

– Я не хочу мешать людям веселиться.

– Это потрясающая вечеринка, Салли, такой успех! Я со столькими твоими друзьями познакомилась! Кажется, ты всем здесь очень нравишься.

Интересно, так бы я всем нравилась, если б они узнали, что я только что напала на Кэролайн с кочергой? А Удо и Надин – что они теперь думают обо мне? Удо поглядывал на меня. Я не хотела, чтобы он рассказывал Марте про случившееся. В какой-то момент он подошел ко мне.

– Ты в порядке? Это была жуть.

– Мне очень жаль.

– Ты ее серьезно напугала. Ты прямо взорвалась. Ты и меня немного напугала.

– Я наняла охрану на тот случай, если появится мой биологический отец. Когда она засвистела, я подумала, что это он.

– Но ты же увидела, что это не он?

– Я знаю, но я так разозлилась! Я не знала, куда девать свою злость.

Удо немного помолчал.

– Слава богу, что ты оказался рядом, Удо. Я могла покалечить ее.

Он рассмеялся.

– Это не смешно, Удо. Ты же знаешь, что я хожу к психотерапевту? Что у меня до сих пор есть «проблемы» из-за моего детства?

– Слушай, все позади. Ты никого не покалечила. И кто знает, на что способна Кэролайн? Она тоже довольно страшная. Завтра ее ждет дикое похмелье.

– Она была пьяной?

– Очень. Лина никак не могла от нее избавиться. Поэтому и использовала свисток. Но она больше тебя не побеспокоит. Думаю, ей будет слишком стыдно.

– Мне тоже стыдно.

– Слушай, ты нас немножко шокировала, но все позади. Расслабься.

Таблетка Анджелы начала делать свое дело. Я чувствовала, что становится легче. Надо будет проработать это все на моей следующей встрече с Тиной.

Тем временем в саду Гер Маккарти достал аккордеон из своего старинного на вид футляра и начал играть традиционные народные мелодии. Валери, Анджела, Лора, Стелла и Киран (которые оставили детей с его братом) подошли послушать, а потом мы все принесли стулья и коврики и сели вокруг него.

Вдруг меня по плечу похлопала тетя Кристин:

– Салли, я не хочу тебя тревожить, но мне кажется, в кабинете твоего отца кто-то есть. Я слышала оттуда шум. Кто-то двигает мебель. Но там табличка «Не входить». Кто-то из гостей отсутствует?

Я пересчитала.

– Марк.

– Пойдем проверим, что он там делает.

Мы с тетей Кристин извинились и пошли в кабинет. Мы тихо пробрались по коридору, и я резко открыла дверь. Марк сидел за столом с фонариком и читал отцовские документы.

– Марк! – воскликнула тетя Кристин. – Что ты здесь делаешь?

Он уронил папку, и бумаги разлетелись по полу. Это были документы из архива. Оригинал хранился в полиции, а это были копии.

– Ты и раньше хотел увидеть эти записи. Зачем? – строго спросила я.

Тогда он быстро проскочил между нами, оттолкнув меня к столу, и выбежал через парадную дверь.

– Мне это не нравится, Салли. Мне это совсем не нравится. Он проявляет слишком большой интерес к твоей истории. Сегодня он ничего не говорил, но на похоронах Дональда Марк извел меня вопросами о произошедшем.

– Он говорил, что очень увлечен этим делом.

– Мне он говорил то же самое, – сказала тетя Кристин. – Я была полностью уверена, что Марк журналист, но поискала его в гугле, и он всю жизнь проработал бухгалтером. Но это же безумие – рыться в старых документах Тома! Как он посмел? И что искал?

Я схватила телефон и позвонила Марку. Сразу же включился автоответчик. Я оставила гневное сообщение с требованиями объяснить, какого черта происходит.

Я объявила, что вечеринка окончена. Некоторые гости были пьяны. Стелла задушила меня в объятиях и сказала, что я ее лучшая подруга. Я ответила, что моя лучшая подруга Сью, и это показалось ей уморительным. Надин с Анджелой тоже не совсем твердо держались на ногах. Трезвый Киран пообещал отвезти их домой. Остальные захотели пройтись. Все снова поблагодарили меня за превосходный вечер.

Валери и Лора ушли вместе, оставив нас с тетей Кристин вдвоем.

– Не думаю, что тебе и дальше стоит общаться с Марком. Если он оставит сообщение с извинениями – хорошо, но не отвечай ему. Завтра я скажу Анджеле.

– Почему Анджеле?

– Марк ведет себя слишком странно. Он наблюдает за тобой, все время о тебе говорит, и, кажется, ты упоминала, что он проявлял интерес к той азиатской девушке, Анубе? Но Марк даже не пытался с ней сегодня заговорить. Он одержим тобой, Салли. И не по-хорошему. Анджела – твой официальный опекун, так что она должна знать.

Я окончательно распереживалась. Я рассказала тете Кристин, что случилось днем, и призналась в своем нападении на Кэролайн.

– Даже представить себе не могу твой гнев. Повезло, что рядом оказались люди, которые тебя остановили. Ты пережила страшный опыт, Салли, и хотя ты ничего не помнишь, ты знаешь, что он делал. И это ужасно. Но все-таки Кэролайн – это совсем другое.

– Бедные Удо и Надин. И Лина. Я даже не подумала о том, каково им было выслушивать ругань Кэролайн. Я позвоню им завтра и извинюсь.

– Хорошая девочка.

– Тетя Кристин?

– Да?

– Я женщина, а не девочка.

– Извини, это все потому, что я помню тебя еще маленькой.

– А какой я тогда была? Впервые, когда ты меня увидела?

– Честно? Тихой. Джин и Том обращались с тобой так, будто ничего не случилось. Но в первый год они не стали записывать тебя в школу. Ты ужасно много спала. Джин и Том постоянно спорили об этом. Джин считала, тебе не надо давать седативные. Извини, что я так говорю, но Том был очень самовлюбленным человеком и всегда настаивал, что лучше квалифицирован. Тебе не нравилось, когда я приезжала с Дональдом. И, знаешь, он из-за этого расстраивался. Дональд в жизни мухи не обидел, а ты от него убегала. Джин была единственной, кто мог трогать или обнимать тебя, но даже тогда ты уворачивалась. Хотя, думаю, это не так необычно для шестилеток.

– Я никогда не спрашивала о своей матери? Своей настоящей матери?

– Нет, Том был уверен, что ты забудешь о ее существовании.

– Это сработало.

– Может, и к лучшему? Мы же не знаем…

Я уронила голову на грудь.

– Пойдем спать. Мы обе без сил. А завтра еще придут дети.

Дети пришли ровно в двенадцать. Я предупредила, что им можно оставаться с двенадцати до трех. Удо вызвался подежурить перед домом, и