Марьяна Ильинична Левина очнулась отудивления. Удивительно неболело правое запястье, ещё более удивительно неболел правый локоть, даиколено непростреливало отмалейшего движения. Неспроста!

Комната была… незнакомая. Ладно, инекомната вовсе. Камера. Сырые замшелые стены изгрубо обработанного камня, деревянные нары, ржавыми цепями прикрепленные кстене, толстая деревянная дверь сокошком, забранным кованой чёрной решёткой. Несанаторий инекурорт. Может, она инепроснулась вовсе? Странное это место, несчего Марьяне Ильиничне внём оказываться. Она вообще впарке гуляла… смужем. Ох, агде жеВолодя?

Марьяна Ильинична огляделась ивздрогнула всем телом— насоседних нарах сидела одетая влохмотья старуха, сверлившая соседку тяжёлым взглядом из-под низко нависших седых бровей.

—Проспалась?— скрипучий голос резанул поушам инервам.

—Где мы?

—Головой, штоль, приложилась? Знамо где. Взастенках,— уверенно проскрежетала старуха.

Оглядев комнату целиком, Марьяна Ильинична пришла вещё большее недоумение. Это что заядрить кадрить твою налево? Точно камера. Даещё грязная, воняющая нечистотами итёмная. Голова гудела. Всё казалось странным инелогичным, нопри этом допротивного реальным. Жёсткое дерево нар было твёрдым инемного засаленным наощупь. Ветхая ткань платья— грубая. Аруки оттягивали кандалы…

Левина вовсе глаза уставилась начужие руки. Тонкие, загорелые пальцы. Маленькие ладони. Длинный шрам назапястье. Молодые девичьи руки. АМарьяна Ильинична, вообще-то, пенсионерка, итаких рук унеё небыло уже лет двадцать. Вернее, таких маленьких итонкопалых— никогда небыло… Даикандалы… Как она ихсразу непочувствовала? Что засумбур?

Вскочив снар, она чуть неупала. Тело ощущалось странно. Накатила внезапная слабость. Аещё пол. Пол был слишком близко. Закружилась голова.

—Тычевой?— обеспокоенно спросила старуха, начто получила полный шокированного недоумения взгляд.

Естественно, никакого зеркала всырой замызганной камере ненашлось. Пометавшись изстороны всторону, Марьяна Ильинична села напротив старухи инапряжённо спросила:

—Где мы? Что происходит?

—Ох, девка, совсем ты, штоль, плоха?— вопросом навопрос ответила старуха.— Вказематах Бваруга Третьего мы, где жеещё?

Если это исон, тогиперреалистичный ичересчур долгий. Пора быпроснуться. Новместо долгожданного пробуждения наМарьяну Ильиничну надавило тяжестью воспоминаний. Таких жечужих, как ируки. Невнятные картинки прошлого, какие-то леса-болота, погоня, холод, сырость… исмерть. Звали девушку, втело которой вместилось сейчас сознание Марьяны Ильиничны, Ора. Иэта Ора умерла. Решила погасить свою искру.

Сискрой дело обстояло непонятно. Искра— это, кажется, способности. Зачем девушка погасила свои способности? Сэтим пока никакой ясности, нохорошо хоть понимание чужого языка осталось. Даивоспоминания… Какие-то изних наверняка будут полезны, ноточно невсе. Вколышущемся вголове мутном озере обрывков чужой жизни разобраться никакой возможности. Вон иголова уже начала трещать отусилий.

—Пожалуйста, расскажите мне ссамого начала, что случилось,— попросила Марьяна Ильинична устарухи.— Ничего непонимаю, голова болит жутко, воспоминания путаются. Словно меня гнали через лес, апотом поймали…

Старуха воззрилась насвою собеседницу, будто утой рога выросли.

—Конечно, гнали… Тыкто, ведунья была?

Марьяна Ильинична ведуньей небыла. Тренером была, спортсменкой была, комсомолкой была, даикрасавицей всвоё время тоже была. Авот ведуньей— точно нет. Новпамяти Оры, всмутных отголосках чужой и, признаться, чуждой жизни всплывали какие-то странные образы. Колдовство. Или, вернее, ведунство. Истрах. Бесконечный, стылый страх, впитавшийся вподкорку настолько, что сковывает нетолько тело, ноидушу.

Ора родилась дефективной. Способной нанечто иное, чем простое большинство. Идевушка ссамого малого возраста знала, что заэти способности, заволшебный, чудесный дар еёиубьют.

—Да. Ведунья,— глухо отозвалась Марьяна Ильинична, разом переживая иболезненный жизненный опыт девушки, втело которой она попала, исмятение отэтого самого попадания.

Нокак так вышло? Они жесВладимиром Ильичом гуляли впарке… апотом… ещё гуляли? Что жепроизошло?

Чёткой картинки небыло, толимешали чужие воспоминания, толисвои утратили плотность итеперь неосязаемой дымкой витали назадворках сознания. Почему-то Марьяна Ильинична прекрасно помнила свадьбу сВладимиром Ильичом. Аособенно— французские лодочки, которые удалось найти наеёсорок первый размер. Пусть небелые идаже небежевые, акрасные, нокакие красивые! Эти лодочки пенсионерка досих пор берегла— память же. Иэта самая память Марьяну Ильиничну сейчас подводила. Идочего подло! Путала ипугала смутными образами, откоторых только сильнее раскалывалась голова. Ачто если это деменция? Или этот, как его… Альцгеймер? Подкрался незаметно ишарахнул прямо позатылку.

Вот этот обложенный мхом деревянный сруб влесу— Орин или её, Марьянин? Может, дача? Нет, небыло унеё дачи, хотели они сВладимиром Ильичом купить еёвПодмосковье, давечно находились причины того неделать.

—Ичевой ты, ведунья, неведаешь, штоль, что стобой случилося?— слюбопытством спросила старуха, вырывая Марьяну Ильиничну изсумбура слияния двух жизней.

—Неведаю.

Только теперь расслышала пенсионерка свой (или Орин?) нежный мелодичный голос. Усамой Марьяны Ильиничны загоды тренерства онстал совсем иным: громовым итаким, что ух, как гаркнет— так коровы подпрыгнут. Что ужтам говорить про подростков изсекции.

Снова вскочив наноги, Марьяна Ильинична ещё раз огляделась. Отчего-то дотёмных мушек вглазах захотелось увидеть себя новую. Наконец признать тот факт, что она действительно заняла чужое тело.

Мало кому придаст шарма отражение введре снечистотами, нодаже внём было понятно, что Марьяна Ильинична теперь тянет максимум наМарьяну. Даже наМарьянку, если задуматься. Лет девушке было около двадцати пяти. Впалые щёки, темные провалы глаз, светлые волосы икожа. Собственно, это всё, что удалось разглядеть. Нависать над ведром сароматами привокзального туалета Марьяне надоело, иона снова вернулась насвои нары, провожаемая подозрительным взглядом старухи.

—Чёт непохожа тынаведунью!— вынесла тавердикт, пожевав губами.

—Сама знаю!— огрызнулась Марьяна идобавила уже спокойнее:— Прошу вас, расскажите уже всё попорядку!