отнестись к этой работе как к настоящему научному исследованию — с реальными целями по сбору данных и их анализу. Это единственный способ разобраться в том, что движет убийцами. И еще вам нужно опубликовать свои результаты, чтобы и другие могли проделать такую же работу.

В завершение нашего разговора Дуглас спросил, буду ли я им помогать.

* * *

Благодаря специфике их работы у Ресслера и Дугласа уже был доступ к уголовным делам серийных убийц, совершавших еще и акты сексуального насилия. Задача состояла в том, чтобы определиться с корректным комплексным подходом, который выдержит жесткую проверку специалистов ФБР. На самом деле Ресслера уже вызывали к директору Бюро Уильяму Уэбстеру, который попросил объяснить суть исследования криминальной личности. Внимательно выслушав подчиненного, Уэбстер заявил, что он не потерпит никаких исследований «на коленке». Ресслер уверил его, что их группа настроена очень серьезно.

Я же тем временем прекрасно понимала, что нас ждет. Скептическое отношение моих коллег-ученых, с которым я столкнулась в своих исследованиях по теме изнасилования, подготовило меня к любым формам бюрократического надзора и контроля. Я понимала, что наш проект воспримут как вызов сложившемуся порядку вещей. Над нами будут посмеиваться, нам будут чинить препятствия и надеяться, что мы потерпим неудачу. На взгляд подавляющего большинства людей, убийцы — просто ненормальные. Вот и все. Не надо искать какие-то подтексты, не надо пытаться извлекать уроки, и все усилия, потраченные в этом направлении, будут считаться потраченными даром. Но все это не имело для меня никакого значения. Я знала, что в психологии не бывает простых истин. И, что еще более важно, я знала, что качественное исследование всегда проливает свет на реальное положение вещей.

Моей главной заботой на тот момент было сделать нашу работу более удобной, то есть ее следовало разделить по меньшей мере на три четко обозначенные части. Для начала мы анализируем интервью с осужденными преступниками и стараемся объяснить на первый взгляд безмотивные преступления. Затем мы анализируем материалы дел тридцати шести серийных убийц, чтобы попробовать увязать информацию об их детстве, воспитании и личных особенностях с паттернами их преступного поведения. И наконец, мы создаем основу для построения психологического портрета преступника. Каждая из этих частей очевидным образом увязана с другими.

Пока же было непонятно, сколько времени потребуется Ресслеру и Дугласу, чтобы начать полностью доверять мне. Дело в том, что даже попросив меня помочь, в моем присутствии они тщательно подбирали слова в разговорах о жертвах и неохотно делились подробностями жестоких преступлений. Я не понимала, стараются ли они таким образом защитить меня или же защищают свои интересы.

Я решила придерживаться взятого курса и сосредоточилась на том, что могла контролировать. Поскольку интервью были главным инструментом сбора информации для этого исследования, имело смысл разработать методологию их проведения. Задача состояла в том, чтобы узнать о серийных убийцах как можно больше, сосредоточившись на трех главных моментах: почему эти люди убивали, что они думали о своих актах насилия и как эволюционировала их агрессивность. Для начала я разработала формуляр, состоявший из 488 пунктов для описания каждого преступника. Они касались всего: от анкетных данных до особенностей выбора жертв, мотивов и тактики нападений и множества других криминалистических подробностей. Этот инструмент был создан по аналогии с тем, который незадолго до этого выпустил мой коллега Ник Грот и который он использовал для исследования мотивов осужденных насильников из тюрьмы Сомерс в штате Коннектикут. Но главное отличие моего инструмента заключалось в том, что его должны были использовать не ученые, а агенты ФБР.

В результате этот шаблон для сбора информации получился обманчиво незатейливым. Он выглядел как вопросник и воспринимался как вопросник, но его реальной задачей было незаметно направлять беседу в том направлении, которое было необходимо сотруднику Бюро. Таким образом можно было получить нужную нам информацию, а не просто любую, которой решит поделиться преступник. Это был ключ к проникновению в сознание серийного убийцы с целью понять, как оно устроено и в чем состоят его отличия от сознания, например, простого воришки или законопослушного гражданина. Я постаралась выстроить вопросы так, чтобы поддерживать основной упор на рассказах обследуемого о своих преступлениях, истории его агрессивного поведения и воспоминаниях из детства о зарождении фантазий и мыслей о жесткости.

Параллельно мы изучали официальные рапорты о преступлениях, судебные фотографии, отчеты судмедэкспертов, результаты психологических освидетельствований и информацию о жертвах. На основании этих материалов можно было определить, насколько представления преступника соответствуют фактуре дел, и предъявлять ему любые несоответствия и расхождения.

В итоге мы разработали научный подход к классификации качественной и количественной информации, которую впоследствии можно было использовать для изучения психической организации особо жестоких преступников. Иначе говоря, это был способ расшифровки личностей убийц. Способ использовать против них их собственный разум.

Новости о том, что в Отделе поведенческого анализа ведутся новаторские исследования криминального поведения, распространились по Куонтико со скоростью лесного пожара. Некоторые группы в ФБР презрительно отзывались о нашем исследовании как о забаве кабинетных детективов или в лучшем случае как о ненадежном методе, неспособном конкурировать с работой полевых агентов. Впрочем, другие признавали практическую применимость нашей аналитики и хотели увидеть результаты ее работы. Предоставив фактические примеры, наглядно свидетельствующие о ценности нашей работы, мы смогли бы склонить мнение Бюро в свою пользу. И здесь вступал в игру третий этап исследования криминальной личности — собственно психологическое портретирование, или профайлинг. Он устранил бы разрыв между наукой и реальной действительностью. Профайлинг позволит агентам раскрывать сложные дела быстрее, чем прежде.

Соответствующие данные уже были собраны в ходе нашего исследования, нужно было только переработать их таким образом, чтобы превратить наше понимание психологии преступника в детальный план определения мотиваций и отличительных особенностей серийного убийцы.

Мы понимали, что этот метод должен быть простым для понимания, но при этом высокоэффективным инструментом. Мы назвали его процессом формирования психологического портрета преступника и разбили на пять последовательных этапов:

Исходные данные профайлинга. На первом этапе главное внимание уделяется сбору информации. Она включает в себя анализ места преступления (вещественные доказательства, имеющиеся свидетельства, расположение тел, орудия преступления), экспертные данные (причина смерти, ранения, прижизненные и посмертные половые акты и ранения, патологоанатомическое заключение, результаты лабораторных исследований), предварительный полицейский рапорт (общая информация, время совершения преступления, кто заявил о преступлении, социально-экономическая обстановка в районе, уровень преступности) и фотографии (аэрофотосъемка, место преступления, жертва).

Моделирование процесса принятия решения. На втором этапе рассматриваются вид убийства и характерные особенности, основной умысел, риски жертвы, риски преступника, эскалация событий, длительность периода совершения преступления и факторы местности.