Шрифт:
Закладка:
Б. Н. Путилов обращает внимание на ряд признаков, отличающих исторические баллады от героических эпических песен: баллады не описывают военные столкновения общегосударственного масштаба, в них нет богатырских подвигов. Они не знают «ни эпического мира, ни эпического фона» [217, с. 27]. Нет в них и прикрепления изображаемых событий к национальным центрам и крупным историческим лицам. Отличается и поэтическая система баллад, которым не свойственны «эпическая масштабность и монументальность, гиперболизм, ретардация, широкое применение эпических формул» [217, с. 27].
На взгляд исследователя, в отличие от исторической песни, баллада не имеет обязательной эстетической установки на историческую конкретность, на поэтическое воспроизведение неповторимых исторических событий. «Напротив, стихия баллады – повторяющиеся, ставшие бытом коллизии народной жизни, часто вообще лишенные более или менее ограниченных временных примет» [217, с. 27].
Основное содержание баллад, – пишет Б. Н. Путилов, – «повествование о драматических индивидуальных судьбах. О семейных коллизиях, обусловленных общественно-бытовыми обстоятельствами <…>. Когда такие повествования вырастают на почве политической истории, возникает историческая баллада» [217, с. 28].
На близость баллады к историческим песням, с одной стороны, и к лирическим, с другой, обращают внимание многие фольклористы [116; 171; 162 и др.]. Сравнивая данные жанровые формы, ученые обнаруживают специфические черты баллады: сюжетность, повествовательность, трагичность, особая роль автора-повествователя, сжатость времени и пространства и т. д. [162, с. 235]. Исследователи приходят к справедливому выводу о том, что смежные жанры в процессе бытования имеют свойство ассимилироваться, оказывать взаимовлияние. О возможных случаях перехода исторической песни в балладу, равно как и баллады в историческую песню, писал Б.Н. Путилов: «Два жанра, при всех своих различиях, не отделимы один от другого непроходимой гранью. Они взаимнопроницаемы и взаимнообратимы» [217, с. 14]. Балладность в фольклорных произведениях – это наличие эпизодов с балладными конфликтами в былине, исторической песне или балладной ситуации в лирической песне.
В фольклористике обнаруживаются и тесные связи жанра баллады и сказки. Научное обоснование общего и отличного между этими жанрами дано в работе О.Ф. Тумилевич «Народная баллада и сказка» [247]. Несмотря на близость сказочных и былинных сюжетов, О. Ф. Тумилевич делает аргументированный вывод о разности сферы чудесного в данных жанрах.
Обобщая выводы исследователей, следует все же признать, что старинная народная баллада как значительный песенно-эпический жанр русского фольклора принадлежит XIV–XVII вв. В последующем литературном развитии он под влиянием смежных жанров деканонизируется. Как утверждают исследователи, в начале XIX в. возникает жанр новой баллады, лиро-эпической, литературного происхождения, которая также сближается с другими песенными жанрами полулитературного происхождения, в первую очередь с романсом, который дал импульс к активному развитию «жестокого» романса [84, с. 68].
Жанр фольклорной баллады наиболее репрезентативно демонстрирует историю закономерного и последовательного ее перехода из одного состояния в другое. Видоизменяясь, баллада прошла многовековой путь: «она была жанром раннетрадиционного, классического и позднетрадиционного фольклора. Можно выделить три исторических типа этого жанра: мифологическая баллада, классическая баллада и новая баллада» [142, с. 268–269]. История мифологической баллады восходит к глубокой древности. Наиболее популярным сюжетом славянской баллады являлся сюжет о заклятии героя в дерево, а ее наиболее распространенными образами выступали змий, Индрик-зверь (единорог). Популярными сюжетами в мифологических балладах были также сюжеты с темой инцеста. Классическая народная баллада тяготела к семейной тематике, где центральными являлись нравственные вопросы взаимоотношений отцов и детей, мужа и жены, брата и сестры. Несмотря на то, что в сюжетах таких баллад хотя и торжествует зло, все-таки важной становится тема проснувшейся совести.
Возникновение новой баллады, как мы уже отмечали, связано с усилением влияния в XIX в. на фольклор профессионального литературного творчества. В отличие от семейной тематики классической баллады, в новой балладе центральной становится любовная тематика. Кроме того, в ней усиливается лирическое начало (оценочные высказывания, морализация, обращение рассказчика-повествователя к слушателям и др.), что позволяет говорить о ее лиро-эпической природе, близости к романсовой структуре. Н. П. Андреев совершенно справедливо замечает: «Вторая половина XIX в. (особенно конец века) уже переводит баллады в романсы» [222, с. 467]. М. В. Жигачева также подчеркивает, что «смещение структуры жанра, связанное с переходом его в новое качество, было обусловлено не только волей авторов литературных баллад, стремившихся либо облагородить народную балладу, либо различными средствами усилить, подчеркнуть простонародность ее происхождения, но и новым, по сравнению с периодом возникновения и бытования народной баллады, восприятием и истолкованием характерных для нее формально-содержательных черт» [137, с. 22]. Старое народное искусство в новом восприятии утратило свой первоначальный, подлинный смысл, но приобрело новый. Попав в совсем иную умственную и поэтическую среду, оно стало выполнять иную художественную функцию. Несмотря на то, что в дальнейшем своем развитии от романтизма к постмодернизму баллада существенно меняла свой облик, отличалась жанрово-видовым многообразием, все же общей оставалась ее основа – генетическая связь с фольклорной балладой, и эта связь до сих пор остается залогом жанровой специфики баллады и отражается в ее поэтике.
Таким образом, можно говорить о том, что к концу XVIII ст. в народной среде начинает распространяться художественная форма профессионального искусства. Безусловно, новая баллада – неоднозначное явление. Русские исследователи (Д.М. Балашов, Э.В. Померанцева и др.) показали ряд путей формирования этого жанра, когда в народное бытование вошли сюжеты западных баллад и русских поэтов. Подробный анализ новой литературной баллады как лиро-эпического жанра, существовавшего на стыке фольклора и литературной поэтики, достаточно подробно представлен в кандидатской диссертации А. Ю. Нешиной «Старинная и новая русская баллада (преемственность и новация)» (Москва, 2007) [199].
Заметим, что в конце XVIII – начале XIX в. в русской поэзии появляются стихотворения, ориентированные на русские и зарубежные народные предания. Такие поэтические тексты авторы называли балладными стихотворениями. Следует признать, что русская литературная баллада, расцвет которой исследователи связывают с эпохой романтизма и прежде всего с творчеством В. А. Жуковского, опирается как на фольклорные традиции, так и на образцы западной баллады. В русскую литературу баллада приходит благодаря основоположнику русского романтизма, через его переводы и переложения английских и немецких образцов. Однако стоит отметить, что уже в первой трети XIX в. в русской поэзии создаются и оригинальные образцы данного жанра. Более того, начиная с эпохи романтизма слово «баллада» определяется и как жанр профессиональной музыки (сольный и
