может ничего, кроме как спать до самого утра. Бороться невозможно, и нет такой магии, чтобы преодолеть эту силу природы. Звёзды и луна никогда не светят в такую ночь, и блуждающие огоньки, а так же светящиеся растения и существа, теряют свою силу. Огонь не горит такими ночами.

Поэтому мы дотащились до ближайшего придорожного дуба, и я упал на землю, сунув под голову кулак. Конь повалился рядом на траву, и мы заснули.

…Утром мы пришли в себя поздно; солнце уже встало, и птицы просыпались в дорожной пыли. Всё тело ломило, голова соображала плохо, в руках не было силы, как и всегда, когда ночуешь в Глухую Ночь вне дома.

Седлая Коня, я подумал о том, как там Волк С Тысячью Морд. Если он пробился сквозь армию Красных Дев, то, наверное, заснул, израненный, где-то неподалёку от Делты, и не скоро ещё мог догнать меня.

Цветок в хрустале я снова повесил за спину, упрятав в кожу. Он пока ещё мог обойтись без воды, но мне не терпелось привезти его домой.

В кронах зелёных дубов пересвистывались невидимые птицы (иногда они стайкой перелетали с дерева на дерево, но их и тогда не было видно — лишь дрожало марево в воздухе да слышался шум крыльев). Становилось жарко, яркие ажурные цветы красовались в сочной траве; бабочки с девичьими портретами на крыльях порхали слева направо; солнце затягивали сизоватые облака; пахло сладко и дурманяще.

Близилось Поле Вод, почти родное; близился и полдень.

В полдень, на дороге среди луга, я повстречал всадника.

— Эй, остановись-ка на минуту! — попросил он, поднимая руку.

Это был рослый молодой детина в сверкающих хромом доспехах, с благородным цинизмом на чистом лице; при нём был белоснежный клинок длины непомерной.

— Здравствуй, рыцарь, — сказал я, останавливая Коня, — и прости, что тороплю тебя, но я спешу. Что за дело у тебя ко мне?

— Здравствуй и ты, — ответил он. — Моё имя Хлодвиг, и я ищу дракона, чтобы сразится с ним! Не знаешь ли ты драконов в здешних местах?

— Штырь тебе в забрало, Хлодвиг! — морщась, воскликнул я. — Ты что, драконобоец?

— Я драконобоец от прадеда! — гордо отвечал Хлодвиг. — Это семейное дело.

— Так небось и твои предки приложили руку к Навейскому мосту? — спросил я.

— Мой дед лично пожертвовал восемь рёбер из своих запасов на его постройку, — ответил он мне, подбоченясь. Малый явно гордился своим дедом.

— Интересно, что бы сказал твой дед, вздумай кто-нибудь соорудить что бы то ни было из его костей? — поинтересовался я хмуро. Драконов я любил.

— Но такой у меня бизнес! — Хлодвиг развёл руками, показывая, что и он драконов режет не из ненависти.

— Да ну его, такой бизнес, — сказал я. — Говорят, до тридцати доживает один из девяти драконобойцев?

— Меньше, — сказал он. — Драконы перестали нас бояться. Злые они пошли какие-то. Намедни Тинкельвиндля, коллегу, оранжевый дракон из Гедда опозорил на всю округу. Стянул с него латные штаны и отхлестал хвостом по полной программе, а потом отпустил. Представляешь?

Я представил жёсткий и шиповатый тяжеленный драконий хвост и поёжился.

— А доспехи зачем такие блестящие? — спросил я, щурясь.

— А это чтоб дракон вообще заметил, с кем ему надо драться. Мелкие мы в их глазах, понимаешь? — вздохнул Хлодвиг, глядя в горизонт. — Так не знаешь, нет тут драконов в округе?

Я пожал плечами.

— Нет вроде. Был Злой Змей на Поле вод тут неподалёку, так его я убил. Вот видишь, цепь из него сделал. — Я показал Хлодвигу цепь.

Он разглядывал её какое-то время.

— Хорошая, — сказал он, помолчав. — Ну ладно, поеду искать дракона. А то мне уже за замок нечем платить в этом месяце.

— Слушай, а ты не мог бы на другое магическое существо поохотится? — спросил я его.

— Например? — осведомился он.

— Например, на Волка С Тысячей Морд?

— Исключено. — Хлодвиг вздохнул. — Я ему в том году проиграл фору на убийство, и, боюсь, это поставит нас в неравные условия.

— У меня как раз есть одна, — сказал я, доставая её из-за пазухи. — Хочешь, подарю?

Он заинтересованно вскинул бровь.

— Если задержишь его на часок-другой, я пришлю тебе пару сотен серебром, только скажи адрес.

— Хорошо — согласился Хлодвиг, — подожду его здесь. Мимо не проедет, он меня знает. А гонорар отошлёшь в Риэрдин, леди Рент. Я у неё замок снимаю.

— По рукам, — ответил я, и мы, скрепив сделку, разъехались.

Солнце достигло зенита и перевалило на западную половину неба. Наконец мы выехали к родному Полю Вод, и я дал Коню напиться, а сам умылся тёплой прозрачной водой. Я не ел уже несколько дней, и в голове кружилось, но я не мог не залюбоваться голубой гладью воды под прядями тумана, что раскинулась от лесов слева до зарослей справа. Потом я снова сел на Коня, и мы шагом поехали по неглубокой, по колено, воде. Вокруг цвели кувшинки и лотосы, а серебряные змеи с мохнатыми гривами сопровождали нас, ныряя и выныривая, прошивая воду стежками. Кругом росли огромные кораллы, белые, красные и жёлтые, а иногда красные с зелёным или синие с жёлтым. Дальние дождевые леса скрывал влажный туман.

Мне оставалось проехать миль десять до границы моих владений. Поле Вод осталось позади, и вокруг теперь были невысокие холмы, поросшие травой и ягодами, и обычные деревья — клёны, ясени и бузина.

Я уже не спешил. Видно, Хлодвиг сдержал обещание и задержал Волка С Тысячей Морд. Я очень хотел поскорее оказаться дома, но я уже так устал от бешеной скачки, и Конь мой тоже устал.

Я вёз домой Самый Красивый Цветок, единственный в мире. Он стоил того, чтобы за него умереть, и я уже сделал это один раз, а Волк С Тысячей Морд — и не один. Цветок был невыносимо прекрасен, он был идеален. Он был главным сокровищем Волка С Тысячей Морд, пока я не обманул его в карты. Многие думали, что моим главным сокровищем является Конь, но это было не так. Моё главное сокровище всегда было дома.

Когда уже наметились сумерки, я услышал его позади.

До моих владений оставалось всего ничего, и мы припустили по дороге во всю прыть. Конь, отдохнувший и напившийся воды с Поля Вод, летел как стрела, тоже чуя близость дома. Позади гремел Волк С Тысячей Морд, прошивая воздух, который с рёвом закручивался в вихрь за его хвостом.

Он летел быстрее птицы, но он находился вдали от своей земли, был множество раз лишён жизни, участвовал в полудесятке драк, и просто устал.

Какое-то