Шрифт:
Закладка:
А потом императорский поезд прибыл в Москву. Предстояло венчаться на царство в древнем Успенском соборе в Белокаменной — как все русские государи. Отступить от традиции было нельзя.
Москва встретила новоиспечённого императора скверно: шёл дождь, дул ветер, пронизывала не по-майски холодная погода.
Казалось, злой рок преследовал молодых. В Москве на Ходынском поле в честь коронации должны были раздаваться подарки — кружечки с гербами, и, конечно, бесплатно. Народу собралось много. Со всех сторон крестьяне и мещане поспешили на место будущей раздачи подарков. Местные власти такого скопления народа не предвидели, меры к безопасности не приняли, и, когда стали раздавать подарки, всё смешалось в кровавую кучу — одни давили других. Жертв был много — мужчин, женщин, детей.
На рассвете трупы увезли. Когда приглашённые съехались на празднества по случаю коронации, всё было тщательно убрано, всё сверкало — и хозяева, и гости остались довольны.
Николаю доложили о происшествии, он расстроился, но совсем не расстроенным выглядел великий князь Сергей Александрович, который отвечал за торжества.
В народе после Ходынки предрекали: коли началось царствование с крови, кровью и закончится. Так и вышло.
Одна лишь императрица-мать возмутилась трагедией, случившейся в Москве на Ходынском поле. Она потребовала расследования. Её нисколько не смущало, что расследование могло обвинить великого князя Сергея Александровича — брата её мужа. Если виноват, пусть ответит. Она считала, что страх должен лежать в основе державности, а не попустительство, которое сведёт власть к пародии и этим державность уничтожит.
Какая подноготная скрывалась за этим желанием? Разобраться по существу? Восстановить справедливость? Сохранить силу закона и порядка? Или — желание обуздать новую императрицу, которая имела поддержку в великом князе, муже её родной сестры?
Вот тогда и подала впервые голос против Марии Фёдоровны милая Аликс, не отдавшая на растерзание мужа сестры. И трупы Ходынки были забыты. Бал не отменён, траур не объявлен. Словом, ничего существенного в Первопрестольной не случилось.
Комиссию, правда, назначили, поручив вести дело графу К.И. Палену — бывшему министру юстиции, а теперь уважаемому члену Государственного совета. Но тут воспротивились дяди царя — Владимир и Павел, заявившие, что если великий князь Сергей Александрович пострадает, то они навсегда покинут двор. Подобный шаг был неслыханным ультиматумом, и понятно, что за таким смелым демаршем кто-то стоял. Вскоре выяснилось, что за великим князем стояла его родственница, молодая императрица.
Доклад графа Палена был положен в архив.
Вся эта история рассказывается неслучайно — при дворе сложились разные группировки, исповедовавшие разные взгляды на жизнь, преследующие разные интересы. Они и решали судьбу империи. В самом начале правления Николая II они попробовали решить свои личные интересы, которые, как оказалось, простирались на далёкий Восток.
В 1904 году началась первая Русско-японская война, первая война в годы царствования Николая II.
Почему вдруг? Кому она была нужна? Заинтересована ли была в ней империя?
Знаменитый министр граф Витте пробовал было ответить на эти вопросы, но так и не ответил, хотя знал многие тайны двора. Наверное, не все вещи ещё можно было называть своими именами.
Постараемся назвать их мы.
Витте не скрывал, что был против войны. На этой же позиции стояла и вдовствующая императрица, следовавшая советам мужа: все спорные вопросы решать мирным путём, войны во что бы то ни стало избегать.
Но на молодого государя давила другая сторона, она требовала решительных действий, утверждала, что такая маленькая Япония не смеет сопротивляться экспансии России в Маньчжурию. Николай как будто бы согласился на предложения матери и графа и сказал Витте:
— Подготовьте ваш доклад.
Витте доклад подготовил.
Первое, что предлагал министр, — провести переговоры с Японией. На переговорах он намеревался утрясти спорные вопросы и избежать военных столкновений.
Доклад бесследно исчез в архиве. Не мог же он сам по себе исчезнуть — кто-то его похоронил. При дворе были силы, мечтающие поставить маленькую Японию на место — сиди, мол, тихо!
Заранее обработали государя — с Японией справимся быстро, армия у нас там большая, флот надёжный. Пока большая Россия играла мускулами, маленькая Япония решила нанести неожиданный удар, и в первую очередь по русскому флоту.
26 января, вернувшись после театра в хорошем расположении духа, Николай II получил от Е.И. Алексеева, адмирала, генерал-адъютанта, наместника на Дальнем Востоке, телеграмму: ночью без какого-либо предупреждения японцы произвели атаку на наши стоящие на рейде корабли, причинив им большой урон.
Николай II возмутился. В своём дневнике, который вёл всю жизнь, царь написал: «Это без объявления войны?! Да будет Бог нам в помощь!»
На другой день он сделал уже спокойную запись: «Утром пришла телеграмма о бомбардировке Порт-Артура. Всюду проявления единодушного подъёма духа». Он был уверен, что японцы воевать не умеют, что сил у них не хватит. А уверенность шла от споров русских генералов, которые рассуждали: сколько японских солдат нужно на одного русского — два или три?
Потом уверенность пропала, подкрались сомнения. Русская армия и флот терпели поражения.
Журналиста, собеседника генерала Курлова, имевшего при дворе хорошие связи, интересовало:
— Кто именно хотел воевать с Японией и почему?
Курлов ответа не знал.
А ведь в ответе на этот вопрос и кроется разгадка: кто же при царском дворе был заинтересован в падении молодого императора? Не просто ведь толкали его на войну, не просто хотели увидеть его поражение? Может, ответив на этот вопрос, мы смогли бы подобраться и к другому ответу: кому было выгодно привезти в столицу на должность министра внутренних дел нашего героя? Этим людям или их противникам понадобилась твёрдая рука Столыпина и его честность?
Впрочем, вначале постараемся всё же ответить на главный вопрос: кто жаждал войны с Японией?
Воевать всегда хотят те, кто получает от войны барыши. Открыто, как правило, они об этом не говорят — их не поймут. Потому говорят они всегда об интересах Отечества и родного народа, не раскрывая своих истинных замыслов.
В пору ходынской катастрофы в Москве был подписан договор с Японией, который русское правительство посчитало весьма удачным. По этому договору Россия и Япония разделили между собой влияние на Корею, причём, как отмечал граф Витте позже, доминирующее влияние было на стороне России. Казалось, страсти улеглись, надо бы мирно сосуществовать и делать своё дело. Но…
Владимир Николаевич Коковцов, который был товарищем министра финансов у Витте, получил после его повышения должность министра. В первые же дни после его назначения к
