двадцать шесть. Уже капитан, более того, заместитель начальника полиции по оперативной работе или просто начальник уголовного розыска. Тепличного вида паренек, можно даже сказать, домашний мальчик. Мама сыночка холила и лелеяла, в своих мечтах видела его музыкантом или профессором, а Максим поступил после школы в академию МВД, из романтических, разумеется, побуждений. Надо сказать, что из него получился неплохой опер. Молодой, приятной, даже несколько слащавой внешности. Таких парней иногда еще называют пряниками. Но палец ему в рот не клади.

— Товарищ подполковник, вы здесь! — Максим весело козырнул двумя пальцами.

— Говори.

— Ваше задание выполнено! Дом хороший, со всеми удобствами! — Павлов ткнул пальцем в свой смартфон, вывел на дисплей изображение дома.

Тот был двухэтажный, сложенный из белого силикатного кирпича, с новой крышей из крашеного профнастила, пластиковыми окнами и сплит-системой.

— Со всеми удобствами — это просто замечательно, — сказал Артем.

— Недалеко отсюда. Десять минут пешком, я проверял. Да и цена в пределах разумного.

Артем просил его подобрать дом где-то за сто тысяч в месяц. Для кого-то это нормально, для кого-то чересчур. Максима смущало и то обстоятельство, что аренду начальник брал на себя. Это при том, что жить они собирались вместе, одной командой. Но ведь Малахов вполне мог себе это позволить. Он сам сдавал в аренду отцовское наследство, участок земли у кольцевой автострады, крупному торговому комплексу, там получал во много крат больше, чем будет тратить здесь.

— Когда можно вселяться? — спросил Артем.

— Да хоть сегодня!

— Тогда вечером сегодня новоселье. Но очень скромное. Можно будет пропустить по бокалу сухого или даже крепленого вина.

Врага нужно бить на его территории. Это подавляет его, как минимум лишает инициативы. Именно поэтому Сажин пришел к Олегу Шестакову, прямо в его логово. Правда, в кабинет к нему заходить он не стал, позвонил, и Шестаков вышел к нему во двор. Погода сегодня стояла отличная, не очень тепло, зато солнечно.

Плохо было то, что сила сейчас стояла за Шестаковым. Он сам по себе мужик прочной бойцовской породы, лицо будто из дубовой коряги выстругано, черты твердые, грубые, взгляд тяжелый, голос скрипучий. Этот человек вышел к Сажину один на один, но здесь располагалась его охранная фирма, только кликни, со всех концов набегут. Да и зачем ему это, если он и сам по себе отличный боец, а под курткой у него служебно-боевой ствол.

Охранное предприятие «Гарда» размещалось на территории заброшенной фабрики. Здания здесь старинные, с такими подземельями, в которых можно сгинуть бесследно. Хотя Шестаков предпочитал вывозить отсюда трупы в лес или в реку. Сажин многое о нем знал, но карты открывать пока не спешил, не о том сейчас разговор.

— Как настроение, Олег Степанович? — спросил Сажин.

Ему очень хотелось курить, но он знал, что нельзя сейчас лезть за сигаретами. Шестаков решит, что нервы у него сдают из страха за свою шкуру.

— Да как подумаю о тебе, так матюкаться хочется, — ответил Шестаков и бесцеремонно сплюнул ему под ноги.

— Я не девушка, чтобы обо мне думать.

— А кто знает, что с тобой за решеткой делали? — с ухмылкой проговорил Олег. — Улехов там твою задницу не прикрывал.

— Улехов остался в прошлом.

— Только не предлагай мне свое будущее! — заявил Шестаков и скривился.

Он угадал. Именно это Сажин и собирался ему предложить. Если Улехов — рука, то Шестаков — его дубина. «Гарда» охраняла в городе все, что только возможно, а это полный контроль над бизнесом. В подчинении у Шестакова имелся и обычный контингент, и элитный. Его спецбригада состояла из отборных бойцов. Именно эти звери и нужны были Сажину. Поэтому он должен был переманить Шестакова на свою сторону и рискнул сегодня головой, продемонстрировал свою неустрашимость. Только вот Олег Степанович этого, похоже, не оценил.

— Я же тебе говорю, Улехов кончился! — заявил Сажин.

— Это ведь ты его сдал!

— Я своих не сдаю, даже если много о них знаю.

— Улехов тебе свой?

— И ты свой!

— Ну да, все правильно, я свой, ты чужой. Жить хочешь? — резко спросил Шестаков, взглядом показывая на ворота.

Он давал понять Сажину, что тот еще может уйти. Еще чуть-чуть, и будет поздно.

— Я знал людей, которые хотели жить.

— Давай, пошел! — резко проговорил Шестаков, повернулся и скрылся в дверях своего офиса.

Он уходил, но поле боя все равно осталось за ним. Однако Сажин знал, как себя утешить. Побеждает тот, кто побеждает последним.

Гарольд глухо, беззлобно гавкнул, и Стелла тут же оказалась на ногах. Вдруг Рома вернулся, вот пес и обрадовался? Но нет, по улице прогуливалась пожилая парочка из соседнего дома. На поводке у них была сучка, вот Гарольд ее и учуял.

— Чего это ты? — осведомился Сажин.

Он лежал в постели, сытый, самодовольный после утренней разминки. Стелла и не хотела, но была вынуждена…

— А того! Тебя убьет, не жалко. А себя я люблю!

— И я тебя люблю.

— Не слышу дрожи в голосе, — сказала на это Стелла и усмехнулась.

Улехов тоже ее любил, даже от жены ушел, но замуж так и не позвал. Стелла для него была всего лишь игрушкой, которая должна всегда находиться под рукой. А для Сажина она еще и трофей, причем не очень ответственного, мягко говоря, поведения. Не успела постель после одного мужчины остыть, как в ней прописался другой. Вот и кто сия девица после этого?

— Дрожь ты должна чувствовать в моем теле! — с ухмылкой проговорил Сажин.

— Может, ты жене своей дашь ее почувствовать? — произнесла Стелла и поморщилась. — Шел бы ты к ней!

— Надоела мне жена, да и все прочие. Только с тобой хочу!

— Любишь? — дразнящим тоном спросила она.

— Люблю! — Сажин смотрел Стелле в глаза, настаивал на серьезности своего к ней отношения.

— Может, и Улехов меня любит. Если так, то не убьет. Тебя прикончит, а меня нет. Когда же он вернется?

— А я бы тебя убил.

— Скажи, если я накормлю тебя завтраком, то ты уйдешь?

— Если завтрак в постель…

— Обойдешься!

Стелла приняла душ, спустилась на кухню, приготовила незатейливый завтрак, сварила кофе.

Сажин пришел на запах, обнял Стеллу за талию и сказал:

— А мне нравится у тебя.

— Да что ты?

— А чего ты такая нервная? — спросил Феликс и зарылся носом в ее волосы.

Ей казалось, что завтрак его волновал мало. Да и у нее не было аппетита, настолько он действовал на нервы.

— Может, тебя обидел кто?

— Кто меня обидел?

— Да мало ли. Может, старые обиды?

— О чем это ты?

Обид у Стеллы за ее короткую жизнь накопилось