несколько дюймов, как будто управляющий только что туда вошел, чтобы проверить — все ли в порядке в котельной. Но мне совсем не хотелось заниматься подтверждением этого предположения. В моем сознании промелькнули газетные заголовки об изнасилованных и убитых женщинах, сожженных затем в огромных печах. Хотя печь в этом доме была, наверно, не слишком большой, крысы здесь, несомненно, водились, и спускаться мне не хотелось еще и по этой причине, однако я открыла дверь и остолбенела. Из подвала поднимался человек.

Он был одет в армейскую униформу, небрит, имел широченные плечи, черные волосы и угрожающее выражение лица. Я не убежала. С одной стороны, он мог вполне оказаться маньяком-убийцей, орудовавшим в котельных, но с другой, вполне мог быть и обычным управляющим.

— Что вам нужно? — угрожающе прорычал он.

По его хозяйскому виду я поняла, что, несмотря на всю непривлекательность, это и есть мистер Перес, управляющий домом, в котором жил Джоэл.

— Мне нужны ключи от квартиры 5Д, — сказала я, настойчиво принимая вид респектабельной домохозяйки. — Я сестра мистера Делани.

Пока он разглядывал меня, я подумала, что он, должно быть, видел всю вчерашнюю чехарду с полицией, санитарами, Джоэлом в белой смирительной рубашке. На такое трудно не обратить внимание.

— Мой брат в больнице, и я хотела бы накормить его кота, — сказала я.

Его немного качнуло, но он устоял, удержавшись за перила.

— Кота? — переспросил он, как-будто в первый раз услышал это слово.

— Я подумала, что, может, вы бы согласились кормить его. Я заплачу…

— Убирайтесь, — оборвал он.

— Прошу прощения? — мне стало не по себе. Несомненно, он был пьян, я уловила кисло-сладкий запах дешевого вина, но, тем не менее, это не объясняло такого поведения. Видя мое замешательство, он стал подниматься, как-будто намеревался отбросить меня со своего пути. Я отступила, а он поднялся на последние ступеньки. Я решила, что он не только пьяный, но заодно и сумасшедший.

— Я позвонила вам, но никто не ответил, поэтому я пошла вас искать. Мне нужны ключи от квартиры брата.

— У меня нет никаких ключей. — Он поглядел на свою дверь и возле нее заметил хозяйственные сумки. Они, казалось, несколько успокоили его подозрительность. Я решила воспользоваться моментом.

— Я буду платить вам два доллара в день, если вы будете кормить его кота. Еду для кота я вам дам. Вам нужно будет лишь пойти туда, открыть консервы…

— Нет! — вдруг закричал он. — Я туда не пойду.

Теперь я видела, что не ошибаюсь: я что-то задела. Может, он путает Джоэла с кем-нибудь еще, подумала я.

— Это квартира 5Д. Делани, — снова попыталась объяснить я.

— Да, парень с книжками.

Я с огорчением поняла, что он не ошибается: это мог быть только Джоэл. У меня оставалось лишь одно решение, а именно — сходить в квартиру брата и забрать кота домой. Интересно, думала я, можно ли попросить Переса приглядеть за сумками, пока я найду того, кто взломает дверь. Пока я мучилась над этим вопросом, он неожиданно сдался.

— Подождите, — буркнул он, бросился по коридору к своей двери, застучал по ней кулаками и что-то злобно прокричал на испанском. Дверь чуть приоткрылась, и он исчез за ней.

Постояв немного возле двери в подвал, я направилась к своим сумкам и достала кошелек, чтобы дать ему чаевые.

Сквозь приоткрытую дверь до меня доносились звуки торопливого поиска: открывались шкафы, выдвигались ящики. Слышно было как Перес что-то бормотал. Припомнив свою работу антропологом, я поняла, что это был не совсем испанский язык, а «Борикуа» — наречие, на котором говорили в Пуэрто-Рико. Я прислушалась, но не поняла ничего, чувствуя лишь отличие от чистого и гортанного мексиканского наречия, к которому я привыкла в Калифорнии.

Дверь приоткрыло сквозняком, и я смогла разглядеть комнату. Она была обставлена как гостиная, везде стояли искусственные цветы, в углу — черная статуэтка, скорее всего, это был Святой Мартин. На стене висело изображение человеческой руки. Ладонь была пробита гвоздем — наверное рука Христа. Внизу стоял стакан, видимо, с водой. Я чувствовала запах благовоний, а когда дверь еще чуть приоткрылась, услышала тихий звон укрепленного над ней колокольчика. В спальне должен быть алтарь со свечами, зажженными вокруг Евангелия. Это был эспиритизм — религия, апеллирующая к духам воды и ветра. Вода захватывала и удерживала зло. Колокольцы привлекали добро. Никогда раньше я не встречалась с приверженцами эспиритизма. Я с любопытством подошла поближе, чтобы оглядеть всю комнату, и заметила небольшого роста смуглую женщину. Она, вероятно, была моего возраста, но жизнь сильно состарила ее.

Возможно, я сделала лишний шаг. Мистер Перес что-то крикнул, толкнул женщину прочь с моих глаз и выскочил, чтобы отогнать меня от двери.

— Вот. Идите, — крикнул он, и не успела я еще открыть свой кошелек, сунул мне ключ и захлопнул дверь.

Я стояла одна в темном коридоре и пыталась понять, что я делала не так: я просила его покормить кота Джоэла, я заглянула в его комнату, увидела женщину, которая не открыла мне дверь, когда я позвонила…

Что бы это ни было, он хотел побыстрей от меня избавиться. Поднимаясь по обшарпанной лестнице, я думала о том, было ли его состояние состоянием возбуждения. Внешне это выглядело именно так. Но маску раздражения дают и другие эмоции. Я приостановилась, вспомнив его категорический отказ заходить в квартиру Джоэла, его мгновенную реакцию на это предложение, темные круги у него под глазами. Мне стало не по себе. Было похоже, что человек, с которым я разговаривала, находился в объятиях страха.

Когда я добралась до Вальтера, было похоже, что он почти обезумел от голода. Я услышала его мяуканье задолго до того, как вставила ключ в замок, а когда открыла дверь, он чуть не сшиб меня с ног. Это был уличный кот, которого в ноябре прошлого года, вскоре после переезда в эту квартиру, Джоэл подобрал на улице. Кот вымок под дождем и весь дрожал. Видимо, из-за своей тяжелой юности, кот страшно боялся быть снова брошенным.

Быть брошенным в этом месте было чрезвычайно неприятно. Стены в квартире были зелеными, краска на полу облупилась, но, что было хуже всего, здесь царила некая мрачная, давящая атмосфера. Хотя в радиаторе что-то шумело, а дневной свет, пробиваясь через окна, освещал аляповатый мексиканский ковер и медные лампы, запах гнили был невыносим. Я стояла, в отчаянии разглядывая комнату,