Так и пошло…

Когда слух о пьянстве кузнеца дошёл до председателя колхоза Петра Васильевича Колодина, последний страшно возмутился.

— Очумел он, что ли?! — сердито сказал Колодин. — На телегах колёса не ошинованы, у лошадей подковы болтаются, а он… чёрт знает чем занялся! Да и ты тоже хорош! — набросился председатель на завхоза Уткина, под опекой которого находилась кузница. — Совсем за порядком не смотришь! Не мог удержать человека от морального падения! А сделать это можно. Надо было профилактику провести, как то: внушить ему, рассказать о вреде пьянства. А ты…

— А что я? — развёл руками завхоз, — Я с ним не пил. Что же касается вразумления, так нешто трезвый пьяного вразумит? К нему хоть профессора приводи, чтоб лекцию насчёт водки читать, он всё равно ни шута не поймёт. Пьяный — это такой же дурак. А с дурака, сам понимаешь, какой спрос. Ты ему слово, он тебе двадцать, ты его толкнёшь, он лезет драться!..

Завхоз сверкнул нержавеющим зубом и отвернулся. На вешнего Николу он сам гулял целых четыре дня, за что председатель обещал крепко разделаться с ним, но обещание так и оставил невыполненным. Теперь он опасался, что председатель вспомнит старое и выместит свой гнев на нём, на завхозе.

— По-твоему, выходит, с пьяного взятки гладки, так, что ли? — спросил Колодин, глядя через голову низкорослого завхоза. — Это что же, новая теория доктора спиртоводочных наук Уткина, созданная им на основе собственного горького опыта?.. Да ты понимаешь, какой вред колхозу наносят пьяницы? Весной все были на севе, а ты вздумал Николу праздновать! Теперь надо хлеб возить, а телеги стоят у кузницы и ждут кузнеца! Он же вторую неделю бражничает… Нет, товарищ Уткин, с разгильдяйством надо кончать! Все! Теперь так затяну вожжи, что ни один пьяница не пикнет! И до тебя доберусь! Ясно? А сейчас отправляйся к Кириллу и скажи, чтоб немедленно выходил на работу… Впрочем, пойдём вместе. Сам им займусь. Я ему покажу, как пьянствовать в горячее время! Он у меня узнает, что значит срывать вывозку хлеба!

Колодин наскоро собрал со стола бумаги, зачем-то засучил рукава и, крикнув бухгалтеру: «Если кому потребуюсь, я буду во второй бригаде!», — направился к выходу. За ним засеменил завхоз.

…Кузнец сидел на крыльце нечёсаный, в распахнутой, надетой наизнанку рубахе и разговаривал с поросёнком, хрюкавшим возле опорожненного корыта.

— Ты, поросячья твоя морда, прямо отвечай на мой вопрос: откуда ты привёл второго? — допрашивал Кирилл Иванович. — Я держу одного, а вас два… Ну, что хрюкаешь? Я тебя русским языком спрашиваю, а ты хрюкаешь. Отвечай как положено!.. А, да ты, я вижу, разговаривать со мной не желаешь? Свинья ты, больше никто!

Завхоз, прячась от кузнеца за широкую спину председателя, чуть слышно шепнул:

— Видишь, как натрескался!

— Потому, что с твоей стороны всякая профилактика отсутствует, — упрекнул Колодин завхоза и сердито закричал на Кирилла: — Эй, друг, ты еще долго собираешься забулдыжничать? А?..

Услышав, что возле него разговаривают, Кирилл Иванович приподнял голову и уставился на пришедших осоловелыми глазами. Дольше всего он всматривался в председателя.

— А ведь я тебя где-то видел! — сказал кузнец. — Ей-богу, видел! Не сойти мне с этого места, если я хоть чуточку соврал! А где видел, ну. убей, не помню! Может, на горе Арарате, может, в Москве на Арбате, а может быть, и у себя в хате. И всё-таки мы с тобой, мил-человек, где-то встречались!..

Сам Колодин выпивал очень редко, только в особых случаях. Любители выпить, которых он называл горькими пьяницами, всегда вызывали в нём отвращение. Вот и теперь, глядя на пьяного Кирилла, он поморщился и отвернулся.

— Спьяна чёрт знает что можно наболтать! — выругался Колодин, отправляясь в сторону конюшни. — Нет, хватит либеральничать! Всё, шабаш! Теперь буду вести самую решительную борьбу с пьянчужками! Они у меня свету белому не возрадуются!.. Вот что, Николай, — обратился Колодин к завхозу, — в качестве первой меры добейся, чтоб завтра Кирилл был трезвым. Мобилизуй на это жену, соседей, сам будь повнимательней. Ясно? А завтра я его, голубчика, возьму в палки-мялки! Он у меня забудет, какой есть запах у водки!

На следующее утро бледный и опухший, но всё же трезвый, Кирилл в сопровождении завхоза вошёл в комнату председателя.

— Ну, сейчас тебе будет на орехи! — шепнул завхоз, кивая в сторону председателя, — Отходную из колхоза споёт.

— Попрошу прощения, — глухо ответил Кирилл. — Может, смилуется, оставит в колхозе-то?

Завхоз безнадёжно махнул рукой и хотел что-то пояснить словами, но в это время по всем уголкам правленческого здания покатился хрипловатый бас Петра Васильевича Колодина.

— А, ясный сокол припожаловал! — напустился он на кузнеца. — Ну и хорош! Под глазами фонари, в волосах мякина, от рубашки остались одни клочья!.. Под трактор попал, что ли?

— Не помню, Пётр Васильевич, ничего не помню, — понуро ответил Кирилл.

— Стало быть, ничего не помнишь? — гудел председатель, довольный тем, что теперь-то он как надо разделается с пропойцей, — Значит, у тебя всю память отшибло? Выходит, забыл про всё на свете: и про свой гражданский долг, и про колхоз, и про свою кузницу — про всё!..

— Виноват! Этот самый… как его… окаянный попутал.

— Ага! Значит, в твоей расхлябанности виноват окаянный? А я-то думал… Ну, сегодня мы окаянного этого вызовем на заседание правления да хорошую взбучку дадим!

Произнося слово «взбучка», Колодин как-то неприятно поморщился, будто у него по щеке проползла муха. Не далее как вчера он сам получил хорошую взбучку от председателя райисполкома, который остался очень недоволен медленной вывозкой зерна с поля. Колодин пытался сослаться на отсутствие перевозочных средств, но прямо на собеседников смотрели из кузницы шесть неотремонтированных телег. Между двумя председателями произошел короткий, но внушительный разговор, во время которого больше говорил председатель райисполкома, а председатель колхоза предпочитал помалкивать. Дело кончилось тем, что один председатель пообещал другому поставить о нём вопрос на бюро райкома, после чего сел в машину и уехал, оставив Колодина возле неотремонтированных телег.

Вспомнив всё это, Колодин ещё больше вознегодовал на кузнеца:

— Сегодня изволь явиться на заседание правления, ясно? Хватит дурака валять! Мало того, что нарушил дисциплину, так ты вообще чёрт знает на кого похож! Ноги трясутся, руки тоже. Ну разве ты удержишь молоток или клещи? Ты и с ложкой не справишься… Небось, и голова болит? А? Болит?

— Ох. Пётр Васильевич, насчёт головы и не спрашивай! — признался кузнец. — Не то что болит, а хуже.