тем, изнашиваешься от недостатка.

Парадокс?

Парадокс…

Жизнь полна парадоксов.

Второй тип, это женщины обыкновенные. Они не слишком хорошо готовят, Привычно-Как-Все одеваются (хотя стараются отличиться), исправно посещают косметические салоны (зачем? непонятно, видимо, чтобы не отставать). Женщины этого типа не навевают подспудных мыслей о Софи Лорен…

Они никогда не прыгнут выше головы, и даже не пытаются прыгать. Но что-то в них есть.

Изюминка.

С ними бывает интересно… в том смысле, что покуда выколупываешь эту "изюминку", проходят годы… привыкаешь. А привычка… про привычку лучше всего сказал Александр Сергеевич: Привычка свыше нам дана, замена счастию она!

Афина неспешным, устало-выверенным шагом двинулась вдоль коридора. Коридор, надо признать, производил впечатление: высокие потолки, ненавязчиво-зелёное оформление, панели в три четверти роста… на одной дубовой панели наметилась трещина от сучка, Кока коснулся её кончиками пальцев — в средней школе он занимался резьбой, с той поры фактура породистого дерева заставляла его трепетать.

— Встречались давно, — Завьялова посматривала на Николая Дмитриевича. Но не постоянно, стреляла маячками, как стробоскоп. — Кажется давно… или недавно… у нас сейчас утренники, вы учитывайте. Время смешалось. Как у Лермонтова, в "Бородино" припомните: смешалось время, люди, кони. Я даже не скажу, когда точно виделись. — Тронула пальцами виски. — И какое это имеет значение? Вам надо проверить Полубеска. Степан Полубесок легко мог убить Аркадия.

— Убить? — переспросил Николай Дмитриевич. — Степан? Почему вы так думаете?

— Вы видели его руки? — Афина развернулась, сложила ладони чашею, заглянула в них. — Такими руками можно задавить телёнка.

— Наверное, — осторожно согласился Кока. — Но зачем?

— Что, зачем?

— Зачем ему убивать лучшего друга? Тем более телёнка.

— Лучшего друга?! — удивлению Завьяловой не было границ. — Да они люто ненавидели друг друга!

Дала паузу, ожидая реакции "сыщика".

"Сыщик" смешался и молчал. Пробурчал "гм-м", потёр лоб.

— Из вашей реакции заключаю, что вам неизвестна та история, — проговорила Афина. — И вы не знаете, что Полубесок был с женой Аркадия.

— С Лидией? — теперь удивился Николай Дмитриевич.

— С Лидией.

Николай Дмитриевич уточнил, что значит "был". Завьялова вытянула указательные пальцы и потыкала ими друг в дружку, не оставляя вариантов. Тогда Николай Дмитриевич попросил прояснить обстоятельства.

История не отличалась оригинальностью. Молодые люди собрались отпраздновать начало весны, заготовили вина и мяса, отправились на берег реки. Компания самая дружная: Аркадий с Лидией, Степан Полубесок с Мариной…

— Был ещё кто-то из типографии, — Завьялова перечисляла, — и этот ещё неприятный хмырь с магнитофоном. Я никогда его не любила.

— Во-первых, кто такая Марина, — уточнил Николай Дмитриевич. — Во-вторых, когда именно это произошло?

— Во-первых, не перебивайте, это невежливо. Во-вторых, я сама вам всё расскажу. Это произошло пять… или семь лет тому. Марина — это натурщица, девушка, не лишённая привлекательности, однако личность мелкая и склочная. Стёпка писал её портрет, а перед этим она позировала ему для афиши фильма… между нами, потаскуха она первостатейная.

Николай Дмитриевич отметил грубое слово — неожиданно грубое — и смену интонации.

— В плане культурных мероприятий, ничего интересного не было. Основная забава, это купание Полубеска — он нырял в ледяную воду, распихивал льдины и плавал. Ещё танцы под "Аббу" и шашлыки.

— Кто жарил мясо? — спросил Николай Дмитриевич.

— Геннадий Легкоступов. У него родственники в Таджикистане, они присылают ему специи.

— Ну и?

— Что, ну и?

Николай Дмитриевич повторил жест указательных пальцев Афины.

— Ах, вы об этом! — Афина глубоко вздохнула. — Степан с Маринкой поругались, она немедленно уехала. Потом Стёпка напился, и… вот.

— А что делал Аркадий?

— Он спал.

— Понятно, — проговорил Николай Дмитриевич.

Хотя ничего понятно не было. Ничего не прояснялось. Более того, дело путалось и вязло. Напоминало верёвочный клубок, когда тянешь за одну петельку, надеясь упростить "проблему", а вместо кончика вытягиваешь неожиданный узел… и понимаешь, что лишь только туже всё затянул.

— А вы? — спросил. — Что делали вы?

Завьялова сверкнула очами. Отказаться было невозможным, слишком много деталей она сообщила. Тогда она проговорила:

— Я значительно умнее, чем это нужно для счастья. Я покинула компанию засветло… мой удел — сцена. Я служу Мельпомене, и глупые человеческие игры не для меня. Уж простите!

"Э-нет! Шалишь, брат… в смысле, сестра! Лукавишь!" — злился Кока.

Завьялова распрощалась с ним, напомнив, что у неё вот-вот должна начаться запись: "Режиссёр будет записывать фонограмму. Мои голосовые связки должны отдохнуть, голубчик!"

"Непременно!" — поклонился Николай Дмитриевич.

Он передвигался по тенистым кулуарам театра, нащупывая выход, а в большей степени, давая себе время для размышлений:

"Никуда ты не убежала с того пляжа, актриса, ты всё видела, смотрела во все глаза… Но зачем? Зачем ты рассказала мне? Сплетничала?.. — Становилось смешно, потом, без перехода, грустно. — А ведь она права, Полубесок мог придушить Аркашку запросто… не в том смысле, что убил, а защищаясь… первым полез, понятное дело, Аркашка, выпил для храбрости и полез мстить за жонкину честь, дурачок… ага, допускаю, семь лет спустя решился на возмездие! Семь лет! — Мысли толкись в голове, напоминая голубей, которым кинули пригоршню проса. — А хотя бы и семь… почему нет?.. дело чести не имеет срока давности. Случилась драка, Полубесок удавил конкурента, а теперь строит из себя невинность…"

Вслух Кока передразнил художника:

— Куда он побежал? Не за молоком ли? не за квасом? не винишка ли побёг купить?!

Вдруг неожиданная на себя досада:

"Фу ты, господи! О билете не расспросил, разиня!.. — Афине следовало задать вопрос о лотерейке непременно. С другой стороны: — А что бы это поменяло? Ничего! Афина дышит и врёт… врёт и дышит… правды для этой женщины не существует вовсе, как нет для неё и лжи — существует лишь только её трактовка и неправильная. Восхитительная женщина! Мечта поэта!"

Мировоззрение Николая Дмитриевича лопнуло… в смысле, дало трещину… в смысле, в ранжировании женщин на "что-то есть" и "чего-то не хватает" появилась третья уникальная категория — Афина Завьялова.

Кока остановился и вытянул руку — он опять оказался возле дубового сучка. Значит, он ходил кругами. Завьялова водила его за нос.

"Мы трижды прошли мимо её гримёрки, однако внутрь она не пригласила".

В это мгновение Николай Дмитриевич остро пожалел, что втянулся. Опыт подсказывал, что поток лжи только начался: "А я под ним верчусь, напоминая школьника под дождём, — ухмыльнулся. — Когда влюблённый дуралей ждёт свою пассию. С другой стороны, иначе бы я не познакомился с Афиной".

Завьялова не вписывалась в схему. Была исключением. Ей очевидно нравилось быть женщиной, нравилось влиять на противоположный пол и соблазнять, но — и в этом таилась исключительная загадка! — она хотела быть мужчиной! Мужчиной, чтобы повелевать и владычествовать напрямую, без посредников.