— Стой, родненький, стой! — умоляла я, слыша в соседнем зале голоса.

— О, честно сказать, — слышался смеющийся голос мадам. — Я удивлена! У вас здесь дворец! Хотя с виду и не скажешь! Казалось, ехать в такую даль, чтобы увидеть дворец, достойный короля…

— Честно сказать, я тоже ожидал увидеть что–то вроде… провинциальной безвкусицы! — послышался довольный голос отца невесты.

— О, и не говори! Больше всего на свете я боялась, что здесь по бальной зале ходит лошадь! А в столовой расхаживают куры! — хихикнула мадам. — Но здесь просто роскошно! Даже не скажешь, что провинция!

— Стой, родненький! — умоляла я бычка, чувствуя, как скольжу за ним по натертому паркету. — Слыхал с лошадями в бальную залу нельзя! Быкам тоже! Так что стой, родненький! Не надо! А то герцог девственником останется! Или как там правильно! Незамужним! О!

То ли я плохо уговаривала быка, то ли бык был слишком расстроен, но он бросился в сторону стеклянных дверей, ведущих в столовую.

— Иииии! — послышались визги, а я толком не успела ничего рассмотреть. Зато веревку не выпустила. Бык пронесся по столовой, таща меня за собой. На бегу он перевернул дубовый стол с угощениями, поставил на бок, а сам со всей дури врезался в него рогами. 

Когда все стихло, я даже не поверила. Немного погодя я открыла глаза, видя, что так и не выпустила веревку. Бык, пробивший рогами стол, постепенно успокаивался. Возможно, ему было очень стыдно, поэтому он жалобно мычал и пытался освободиться.

— Ох, все целы? — послышался изумленный и перепуганный голос мадам. Она охала на все лады и шуршала своим дорогим испачканным платьем.

— О, мое платье! — поджимала она накрашенные губы, как вдруг ее взгляд упал на дочь. Лицо мадам посерело, потом побледнело и….

— Дорогая! Дорогая! О! Ее убило это чудовище! Глядите, сколько крови! Аааа! — пронзительный визг заставил стекла задрожать.

Мадам чуть не упала в обморок при виде лежащей на полу невесты герцога. Она вся была залита чем–то красным, а мадам пробиралась к ней, хрустя разбитой посудой и чавкая закусками.

Неужели? Неужели она умерла?! О, нет!

Неподалеку от мадам с хрустом тарелок и суставов вставал ошарашенный глава семейства, тряся головой. С его белоснежного жабо стекало что–то желтое, а к черному сюртуку прилипла гренка.

Отец пристально посмотрел на дочь, как вдруг невеста герцога открыла глаза и запоздало, но пронзительно завизжала.

— Это, кажется, варенье! — послышался заикающийся голос отца. Родители поднимали перепуганную, все еще визжащую невесту.

Она как сидела на роскошном стуле, так с ним и перевернулась. Посреди тарелок и остатков еды она напоминала огромный красивый цветок. Вместо лепестков — многочисленные задравшиеся юбки. А вместо тычинок две кривые тонкие ноги в панталонах, которые нервно подрагивали роскошными туфлями с большими–большими бантами.

— Дорогая, смотри! Что это? Курица? Курица ходит по столовой? — опешил глава семейства, пока его дочь с омерзением трясущимися руками стряхивала с себя ягодки.

Мимо них прошла та самая черная курица, разрывая лапой осколки тарелок и склевывая что–то с пола. Пару мгновений все смотрели на курицу, которая невозмутимо прошла дальше, найдя целую тарелку горошка.

— Ну, знаете ли! — в сердцах выкрикнула раскрасневшаяся мадам, стирая платочком салат со своего декольте. — Это была твоя идея опуститься до провинциала! Все из–за твоих любовниц и карточных долгов! 

— Нет, это все из–за твоей расточительности в нарядах! Каждую неделю новый! Тут никаких денег не хватит! — выпалил супруг, пытаясь найти свою трость среди обломков стула. — Я тебе уже говорил, что если бы не твои портнихи — модистки, то нам бы не пришлось тащиться в эту грязную провинцию в этот вшивый замок, где по столовой разгуливает … курица!

Невеста герцога все так же держала в руках нож и вилку, пока мать убеждала ее выпустить их из рук.

— Что же ты наделал! — с укором произнесла я, глядя на быка, который притих и жалобно мычал. — Ты только посмотри!

Бык смотрел на меня карим глазом, все еще пытаясь вызволить свои рога из дубового плена. «Дорогая! Брось нож и вилку! Мы немедленно уезжаем! А отец, если хочет, пусть сам выходит замуж за герцога!», — гневно выпалила мадам, пытаясь успокоить застывшую уже в молчаливом крике, насмерть перепуганную дочь.

— Ему очень стыдно! — сообщила я, глядя на гостей, как вдруг дверь со скрипом открылась. Послышалось дребезжание посуды на серебряном подносе, а к нам спиной заходил старенький Гиос. Кажется, его зовут именно так!

— Герцог сказал, что сейчас подойдет! — послышался голос, пока старый слуга осторожно, правда спиной, заходил в двери.

Он еще не видел, что произошло, поэтому в столовой воцарилась тишина. Даже глава семейства замер с ножом в руках, глядя на осторожного старика.

— Кто там просил вырезку из молодого бычка и нежную курочку? — спросил Гиос, придерживая плечом дверь.

Стоило Гиосу обернуться и увидеть, во что превратилась роскошная столовая, как поднос сам выскользнул из его рук, облаченных в нарядные белые перчатки.

— Бдзем! — упал поднос прямо на пол.

Все обернулись на звук, а взгляд Гиоса упал на невесту с ножом и вилкой в руках.

— Если бы знал, что наша будущая герцогиня так голодна, что готова съесть целого быка, я бы принес добавки! — заметил старик, глядя на невесту герцога.

— Мы немедленно уезжаем отсюда! — истерично крикнула мадам, рванув свое платье. — Конфетка моя, ты идешь! Папу можешь оставить тут! Это была его идея!

Семейство быстрым шагом направилось на выход.

Перед уходом глава семейства шугнул тростью курицу.

— Неужели в столице так модно? Резать быка посреди столовой? — удивился Гиос, собирая тарелки. — Ах, я никогда не пойму столичную моду!

Он собирал осколки тарелок на поднос, а я стояла, словно оглушенная пыльным мешком.

Опомнилась я только тогда, когда с улицы донесся стук отъезжающей кареты. О, нет! Если я ничего не сделаю, то мне конец! Это все из–за меня! И из–за этой проклятой курицы!

— Постойте! — крикнула я, скача по тарелкам и закускам. — Постойте! Не уезжайте!

В дверях я натолкнулась на Гиоса, который не успел отойти в сторону, как был снесен мной.

— Я все исправлю! — крикнула я, задыхаясь на бегу. — Только герцогу не говорите!

— Вы никогда не думали, что дело в вашей веточке?