— Вот видишь! — капитан Давыдов с победным видом поднял указательный палец. — Ты же идеально подходишь для должности участкового инспектора. Все эти четыре года ты, по факту, служил в органах НКВД. Хорошо знаком с основами оперативно-розыскной деятельности. Местный житель, боевой офицер.

— Старший сержант, вообще-то, — поправил Александр и тут же добавил, — был старшим сержантом.

— Пусть старший сержант, это не менее почётно, — тут же согласился капитан Давыдов и продолжил. — Звание тебе я прежнее оставлю, будешь старшим сержантом милиции. Местный житель, боевой старший сержант, родину с оружием в руках защищал. Ты станешь лицом советской власти, ее физическим воплощение. И при этом останешься для сельчан своим, родным, а не пришлым из города.

Форму получишь, всё как полагается, летнюю и зимнюю. В правлении леспромхоза для тебя уже кабинет подготовлен. Я лично распорядился и проследил. Там даже камера предварительного заключения имеется.

— Это «обезьянник», что ли? — уточнил Александр.

— Он самый, — капитан Давыдов усмехнулся. — Специально для тебя в общежитии леспромхоза отдельная комната зарезервирована. А там и невесту себе присмотришь, — капитан Давыдов хитро прищурился. — Я когда в Четвёрочке в последний раз был, так таких невест углядел. А ты, как представитель власти, станешь очень завидным женихом.

— Но я же… — начал было опять Александр.

— А через год, — капитан Давыдов грубо перебил Александра, — когда освоишься и выздоровеешь, я тебе в юридический институт поступить помогу. Заочно, конечно же. Выучишься, диплом получишь, лейтенантом милиции станешь. Ну чего ещё тебе надо?

Вопрос начальника районной милиции повис в воздухе. От волнения Александр стиснул губы. Предложение капитана Давыдова, чего уж врать самому себе, очень даже заманчивое. Вновь вернуться в органы, чего он и сам очень хотел до ранения и о чём очень сожалел, когда услышал вердикт главврача.

— Я тебе так скажу, товарищ Асеев: — продолжил капитан Давыдов, — соглашайся и даже не думай отказываться. Участковый инспектор милиции — это тебе не боец НКВД по охране тыла. Тебе больше не придётся бегать с полной выкладкой по лесам и болотам в грязь и в снег. Будешь ходить в милицейской форме при полном параде и одним своим видом показывать, что советская власть здесь, бдит и не допустит нарушения социалистической законности. Ну и, конечно же, поддерживать порядок на вверенной территории: слишком буйных урезонивать и в «обезьяннике» охлаждать, разбирать конфликты между гражданами и расследовать мелкоуголовные дела. Ну и бюрократия, конечно же: отчёты, запросы всякие. Без неё никак.

В ответ Александр хмуро промолчал. Работа участкового и в самом деле чем-то похожа на охрану тыла Красной армии, только на этот раз тыла трудового фронта всей страны. Да и-и-и…

— Согласен, товарищ капитан, — на едином дыхании выпалил Александр. — Я согласен. Клянусь приложить все силы для поддержания закона и порядка на вверенной мне территории.

Будто гора с плеч свалилась, Александр шумно вдохнул полной грудью.

— Ну вот и отлично, — капитан Давыдов самодовольно улыбнулся и не подумал это скрыть. — В Четвёрочку завтра поедешь. Сегодня все документы оформим. Форму и личное оружие получишь.

— А где же мне тогда… — начал было Александр.

— В нашем ведомственном общежитии переночуешь, — перебил капитан Давыдов. — А сейчас вот, держи.

Из выдвижного ящика стола капитан Давыдов извлёк большой металлический ключ.

— Свой старый сейф я тебе в кабинет свёз, это ключ от него, — металлическое чудовище с грохотом опустилось на столешницу. — Специально для тебя я в нём папку с должностными инструкциями оставил. Заодно кое-какую литературу. Почитаешь, подучишь, знать будешь. Зарекомендуешь себя с лучшей стороны, здоровье поправишь на свежем лесном воздухе, и тогда у меня не будет оснований менять тебя на офицера-фронтовика.

Это радует, Александр подхватил со столешницы тяжёлый даже на вид ключ.

— А если, — Александр выразительно качнул в руке железное чудовище, — я его потеряю? Мало ли что?

От собственной наглости Александр тут же смутился.

— Постарайся не терять. Но если что, у меня имеется дубликат, — капитан Давыдов даже не стал сердиться. — Ещё вопросы будут?

От подступившего волнения Александра прошиб холодный пот. Спросить? Или не стоит? Хотя… Чего бояться? В глаз не дадут, за порог не выгонят.

— Товарищ капитан, — осторожно начал Александр, — прежде, чем прийти к вам в управление, я зашёл на городское кладбище.

— Братскую могилу видел? — тут же спросил капитан Давыдов.

— Да, — Александр кивнул.

— Уже принято решение построить на её месте мемориал в честь солдат и офицеров Красной армии, что отдали свои жизни за освобождение Кондопоги от финских захватчиков.

Какие солдаты и офицеры? Александр в удивлении уставился на капитана Давыдова. Ах, да.

— Да, я уже был там, цветы возложил, — произнёс Александр. — Но я о другой братской могиле, где похоронены жертвы оккупантов. Скажите, — горький ком подступил к горлу, — моя семья… точно… там похоронена?

В начале ноября сорок первого года Кондопога, а так же две трети Карело-Финской ССР, оккупировали финны. До конца сорок четвёртого года у Александра не было никакой возможности узнать о судьбе близких. Уже в госпитале у него, наконец, появилась возможность послать запрос. На удивление, он получил ответ. Именно капитан Давыдов, начальник районной милиции, сообщил, что семья Александра полностью погибла. В том же послании капитан Давыдов попросил его зайти в районное отделение НКВД, когда он вернётся домой. Пока письма ходили туда-сюда, Александр успел узнать, что его комиссуют, что даже не придётся дослуживать на китайской границе оставшийся год.

— Поймите мои сомнения, товарищ капитан, — торопливо заговорил Александр. — Мой отец коммунист, в Гражданскую воевал, в леспромхозе бригадиром работал. Ему с семьёй нужно было либо в тыл эвакуироваться, либо в лес убегать. Переселяться в Кондопогу ему было просто опасно. Вот меня и грызёт червяк сомнения: точно мои близкие похоронены в той братской могиле?

Да, я знаю, миллионы советских людей отдали свои жизни ради Победы над фашизмом. Но мне нужно место, куда я смогу прийти и проведать моих близких. Мне… — Александр вновь замялся, — мне точно надо знать, где именно они похоронены. А то, признаться, сомнения, проклятые, совесть мутят, спать не дают.

Щёки запылали жаром, стыд-то какой. Ведь сам капитан Давыдов лично отписал ему ещё в