— Бл… Мария, ну не время сейчас раскисать! — Михалыч ругаясь поднял её на ноги. — Парень! Давай помогай!

Это уже мне. Спорить я не стал, так как и сам был не против убраться отсюда подальше.

Так мы шли минут пять или семь, постоянно петляя по переулкам. Дважды перебегали дорогу, благо Мария потихоньку приходила в себя.

— Давай сюда, — сказал Михалыч, заметив окружённый забором строящийся жилой дом. — Надо привести её в чувство.

И тут же последовал своему совету, с ноги проломив даже на вид хлипкий деревянный забор. Сделав дыру, на десяток секунд отпустил Марию и доделал дело руками, выломав пару досок. Хорошо, наверное, быть накачанным шкафом.

Проснувшись в дыру, мы быстро направились к бетонному каркасу здания, окружённому строительными лесами и предупреждающими лентами. Только Михалыч задержался на несколько секунд, чтобы заслонить дыру в заборе какой-то пластиковой бочкой. Не бог весь что, но, может быть, наших преследователей и обманет.

Зайдя через дверной проём внутрь, прошли через коридор и направились дальше, пока не остановились в одном из пустых помещений.

— Клади её сюда.

— Ага, сейчас.

Осторожно опустив Марию на бетонный пол у стены, отошёл, позволив остальное сделать Михалычу. Тот достал из одного из кармашков своей куртки небольшой кожаный чехол, похожий на толстый кошелёк, и расстегнул молнию. Внутри я заметил несколько тех прозрачных зелёных палочек, которые видел раньше, и пару пузырьков.

— Подержи, — сказал он мне, вынув пузырёк и передав открытый чехол. — Так, Мария, знаю, что эту штуку ты не любишь, но потерпи уж. Легче станет, сама знаешь.

А затем сорвал залитую чем-то вроде сургуча пластиковую крышку и вылил содержимое прямо в рот женщине. И затем рот ей двумя руками закрыл.

— Чтобы не выплюнула, — пояснил он, когда женщина резко распахнула глаза и задёргалась, стараясь убрать его руки от своего лица. — Нормально, рыжая. Давай, глотай. Сама знаешь, что так легче будет…

И она проглотила. При этом то, что я ощутил в её эмоциях, было… ну это, мягко говоря, было очень трудно описать. Как объяснить эмоции человека, которого облили бензином и подожгли? Шок. Ужас. Боль. Я чувствовал её чуть ли не физически, хотя и знал, что на это не способен и просто ощущаю отголоски её эмоций. Глаза Марии распахнулись, и она задергалась на полу…

— Ай! Твою мать! — воскликнул Михалыч, резко отдёрнув руки.

— Что? Укусила?

— Нет, обжегся, сука…

— Чего…

Но я уже и сам видел. От её тела буквально шёл пар. Словно пропитанная дождевой водой одежда высыхала от безумного тепла, что распространялось от её тела. Да что там! У её чуть ли волосы не дыбом встали!

Прямо на мои глазах широкая рваная рана на её голове затянулась, не оставив после себя и следа.

— Она в порядке? — с опаской спросил я его.

— Поганая штука, — пояснил Михалыч, забрав у меня чехол и вынув из него одну из зелёных палочек. Отломил кончик и с шипением воткнул себе в плечо. — Что-то там она делает с регенерацией. Вроде как подстёгивает деление клеток или ещё какую фигню. А тепло как реакция от этого… как-то так, короче.

Как только палочка в его руке почернела, он вздохнул с облегчением и откинул её в сторону.

— Понятно.

Хотя вру. Ничего на самом деле не понятно. Но, вместо того чтобы тратить время на выяснение, решил просто плюнуть. Сейчас мне эта информация всё равно без надобности.

— Ты как? — спросил я, присаживаясь рядом с Марией на корточки.

— Жива вроде, — сдавленно пробормотала она, всё ещё пытаясь отдышаться. — Ненавижу эту штуку…

— Ну тебе от неё явно стало лучше, — сделал я очевидный вывод и сунул руку во внутренний карман пиджака. Нужно позвонить, но кому? Выбор у меня небольшой. Лазарев мог помочь, да только после всего услышанного… что-то не было у меня к нему былого доверия.

Хотя нет. Не так. Его отцу я и раньше не особо доверял, а теперь и подавно. А вот сам Роман…

Так что вариант имелся один, но довольно радикальный. В конце концов, лучше уж буду должен Лару. На концерт с ним схожу там или ещё как отплачу. Зато он точно быстро сможет нас вытащить.

— Сука… — пробормотал я, когда пальцы не обнаружили искомое в кармане.

В глупой надежде принялся проверять другие карманы, но тщетно. Телефона не было. Должно быть, выпал из пиджака, когда машина перевернулась. Бесит! Хоть проклятый шнурок себе на шею для него покупай или сумочку с кнопкой на пояс! Задрало!

Хотя, наверное, это всё равно лучше, чем если бы у меня содержимое черепной коробки там вывалилось. Голова как-то подороже телефона будет.

— Что? — спросила Мария, заметив мои телодвижения.

— Телефон посеял, — честно признался.

— Мда. Кому хоть звонить собирался?

— Да есть тут один кадр… — Я попытался вспомнить номер Лара, но понял, что не могу. Кажется, там была пара шестёрок и ещё тройка или…

— Что будем делать, Мария? — пробасил Михалыч.

— Серебряков так просто не отстанет, — сказала она, уверенно поднимаясь на ноги, и я даже немного позавидовал её сухой одежде. Это до какой же температуры нагрелось её тело, что он руки обжег, а одежда высохла? Чёртова магия.

— Уверена, что…

— Да. Уверена, — кивнула она и сунула руку за пазуху. — Вы мой пистолет не видели?

— Наверное, вместе с моим мобильником в машине остался, — сделал я резонный вывод, на что она поморщилась.

Правда, с пустыми руками не осталась. Михалыч тут же вынул небольшой пистолет из кобуры на лодыжке и передал ей.

— У меня к нему всего один магазин, так что не трать попусту.

— Ага.

— Так. Стоп. Что вы задумали…

— Прикончить урода, — зло проговорила Мария.

— Мы же вроде сбежать пытались…

— Ага, очень успешно, — проворчал здоровяк, копаясь в оставленных строителями инструментах. Довольно хрюкнув, он повесил автомат за ремень себе за спину и поднял с пола здоровенную строительную кувалду. — Сойдёт, чтобы пару черепушек проломить.

Мария не стала ему отвечать. Вместо этого взяла меня под локоть и повела в сторону выхода.

— Так. Слушай меня. Обойди здание и попытайся выбраться наружу