Калпа, что южновьетнамцы недавно затрофеили вьетконговский документ, в котором коммунисты восхваляли одну из общин Дыкхюэ, Танми, как «образцовую революционную общину». Этот документ настолько возмутил полковника Вайсингера, что он заявил майору Клиффу Эби, старшему военному советнику уезда Дыкхюэ, что не намерен терпеть ничего подобного. В провинции полковника Джека Вайсингера не будет никаких «образцовых революционных общин».

Чем больше я размышлял о том, что полковник Вайсингер настаивал на том, чтобы я не беспокоился о своей квалификации для консультирования вьетнамцев, тем больше это меня беспокоило. Между строк его наставлений читалось четкое послание: если вы не можете заставить вьетнамцев в Дыкхюэ искоренить повстанцев, то сделайте это сами. И не тратьте зря время.

В течение оставшегося последнего дня в Баочае я искал различных людей в штабе группы, с которыми мне предстояло работать. Вскоре я узнал, что они завидовали группе в Дыкхюэ за ее старую французскую виллу с видом на реку Вамкодонг (Восточную); вид оттуда был безмятежным и прекрасным, а местоположение находилось на безопасном расстоянии от полковника. Несмотря на замечания полковника Вайсингера о лейтенанте Фурумото, моем предшественнике, несколько офицеров сказали мне, что вьетнамцы, язык которых он выучил, «его боготворили»: Фурумото был «прямо как один из них», что давало ему как советнику заметное преимущество.

В Дыкхюэ я отправился с майором Эби, приехавшим в Баочай, чтобы забрать почту. Любопытно, что майор был вооружен только пистолетом.45-го калибра, а в центр провинции он приехал на своем джипе в сопровождении лишь небольшой немецкой овчарки. Дорога в Дыкхюэ вела нас через рисовые поля, мимо длинного канала и через несколько общин, жавшихся в кучу у основных перекрестков. Майор Эби, пока вел машину, показывал мне на достопримечательности, а я нервно сжимал в руках свою М-16. Мне говорили, что предшественник майора был эвакуирован в Штаты после ранения, полученного в засаде у Танми, и поэтому, пока мы ехали по «образцовой революционной общине», я был начеку.

Но чем дальше мы ехали, тем чаще на лицах местных жителей встречались приветствия и улыбки. Их оживленная реакция при виде двух американцев и их собаки в джипе была не такой, как я ожидал. Когда мы медленно проезжали через последнюю деревню перед уездным штабом, веселый майор Эби даже остановил джип, чтобы подобрать нескольких ухмыляющихся южновьетнамцев для бесплатной поездки. Возбужденные дети бежали рядом с нами, крича: «Ми! Ми!» («Американцы! Американцы!»). К тому времени, когда мы прибыли в Дыкхюэ, я уже почти забыл о своей М-16 и вьетконговцах.

Штаб уезда и дом нашей группы советников располагались в здании большого сахарного завода. Наша группа из примерно десяти американцев жила в небольшом комплексе, примыкавшем к дому главы уезда, расположенном на восточном берегу реки. Я стал понимать, почему люди в Баочае завидовали нам. Ширина реки Вамкодонг составляла около двухсот ярдов, а на противоположном берегу, в кокосовой роще, располагалась живописная деревушка с соломенными хижинами. Но за рекой, на небольшом удалении, находился печально известный «Клюв попугая», — участок камбоджийской территории, который во время войны долгое время использовался коммунистами в качестве убежища. В 1968 году, перед Тетским наступлением, в «Клюве попугая» сосредоточились многочисленные крупные подразделения Вьетконга, которые потом незамеченными прошли через Дыкхюэ, чтобы напасть на Сайгон.

В уезде проживало двадцать девять тысяч человек, и все, кроме небольшой горстки, жили на нашей стороне реки. Земли за рекой представляли собой безлюдную ничейную землю, давно покинутую вьетконговцами. В центре этой пустой территории находилась сторожевая застава 83-го пограничного батальона рейнджеров. Застава была одной из многих отдаленных пограничных постов, оставшихся с тех времен, когда было много американских вертолетов, и было возможным снабжение по воздуху. Группа советников в Дыкхюэ мало что знала о работе рейнджеров, поскольку они не находились под контролем нашего уезда.

Во время вводного инструктажа о нашей роли в качестве советников, майор Эби нарисовал сложную картину американского участия практически во всех делах в Дыкхюэ. В нашу небольшую группу входил даже офицер по военно-гражданским вопросам, молодой лейтенант, который координировал американскую помощь в программе саморазвития вьетнамских общин и деревень. В уезде также находилось три группы MAT (советников по боевой подготовке)[14], которые работали с региональными силами[15] и отрядами народного ополчения[16]. Майор Эби также нес прямую ответственность за консультирование руководителя уезда по всем военным, экономическим и социальным вопросам. Наконец, майор должен был следить за военной и политической обстановкой в уезде, включая усилия Южного Вьетнама по борьбе с коммунистическими подрывными действиями. Нет необходимости говорить о том, что его отчетность была очень объемной.

Именно эта последняя задача вызывала у майора беспокойство. Непосредственной проблемой была «образцовая революционная община» уезда Дыкхюэ — Танми, ставшая для полковника Вайсингера личным барометром для оценки работы майора Эби в качестве старшего военного советника уезда. Майор рассказал мне, что полковник Вайсингер недавно посетил Дыкхюэ. За закрытыми дверями кабинета майора он довел до сведения моего нового начальника, что Эби должен сделать что-то, чтобы изменить ситуацию в общине Танми, в противном случае… Затем Вайсингер приказал майору начать ночевать на сторожевом посту в центре Танми, чтобы показать своим коллегам нашу глубокую озабоченность присутствием вьетконговцев в общине. Полковник, очевидно, предполагал, что майор Нгием заметит новое место ночлега майора Эби и присоединится к нему в Танми. А это, в свою очередь, заставит командира неэффективного подразделения местного ополчения в общине активизировать действия своего подразделения против вьетконговцев.

Сам майор Эби скептически относился к возможности ночевать в Танми, но он послушно прихватил армейскую раскладушку на сторожевой пост Баоконг, расположенный в самом центре общины и провел там несколько ночей, тщетно ожидая, что майор Нгием поймет намек и присоединится к нему. К тому времени, когда я прибыл в Дыкхюэ, майор с отвращением забирал свои спальные принадлежности. Эта уловка ничего не дала, и человек, который проводил для меня вводный инструктаж в Дыкхюэ, был разочарованным офицером.

Будучи советником, майор Эби лично мало что мог сделать для исправления плохой работы сил Дыкхюэ против вьетконговцев. Руководитель уезда в пределах своей территории был всемогущ, и только он мог предпринять любые шаги, необходимые для исправления ситуации. К несчастью для майора Эби, его коллега, очевидно, не хотел или не мог разрешить эту проблему. Хуже того, становилось все более очевидным, что хороший уездный начальник даже не признавал существования проблемы. Майор Эби сообщил мне, что в Дыкхюэ есть множество неотложных вопросов, требующих его внимания, но он ничего не может с ними поделать, пока полковник Вайсингер остается одержимым одной только общиной Танми. Единственным