- Я верю в это, - сказал Майнер.

Хейс отодвинул тарелку, недоумевая, почему они выбрали его своим тотемным столбом, чтобы танцевать вокруг него. "Послушайте, ребята, я был там, когда Линд психанул. Никого из вас не было, только я. Он не пытался перерезать себе вены или что-то в этом роде, ему просто стало плохо, вот и все".

Они внимательно слушали, кивали, потом у Рутковского в глазах появилось заговорщицкое выражение, и он сказал: "Перерезал себе оба запястья, вот что они говорят. Наверное, порезал бы и горло, если бы хватило времени".

- Мне это не нравится, - сказал Сент-Оурс.

- Послушайте... - попытался Хейс, но его перекрыли, как текущий кран.

- Мне не нравится идея провести еще три месяца здесь с сумасшедшим, - сказал Рутковский, - лучше бы они заперли его задницу. Это все, что я могу сказать по этому поводу.

Майнер сказал: "Не об этом сумасшедшем дерьме вам нужно беспокоиться, а о том, что Гейтс принес сюда. Иисус и Мария, идите туда и посмотрите на то, что он там размораживает... и вы обоссытесь со страху. Выглядит как какой-то сумасшедший серый огурец с желтыми червями, растущими из макушки, и большими красными глазами на конце каждого из них... ничто, похожее на эту штуку, не приведет ни к чему хорошему. Поверьте мне".

Постепенно, их разговор перешел на другие темы, и о Линде они практически забыли. Теперь это были просто мумии, и, они были даже не с этой планеты. Истории о привидениях, байки у костра и три здоровых, опытных мужика, пытающихся превзойти друг друга, напугать до усрачки.

Хейс игнорировал все это и хлебал свой суп, прислушиваясь к ветру, пытающемуся вырвать Дом Тарга из замерзшей тундры, как он это делал день за днем, царапающий и воющий, как что-то голодное, спускающееся с гор на западе.

"Присоединюсь к вам?" - спросил голос.

Хейс поднял голову и увидел, что это был доктор Шарки, врач станции, невысокая хорошенькая и рыжеволосая, с ярко-голубыми глазами. Она была единственной женщиной в лагере, и все мужчины говорили, что она слишком тяжеловесна на их вкус, но к весне все они попытаются залезть к ней в трусы.

Дело в том, что она не была тяжеловесной, не в мире Хейса. Она была широка в бедрах, красивые округлости, которые он находил откровенно сексуальными. Нет, мужчины держались на расстоянии (по крайней мере, пока), потому что она их пугала. Не из-за того, что она сделала или сказала, но в основном из-за лица. Ее приподнятые нордические глаза придавали ей холодный, отстраненный вид, который подчеркивался жестким изгибом рта.

Хейсу она понравилась сразу же, как только он ее встретил, и причина тому была совершенно глупой, он даже не хотел признаваться в этом самому себе: она напомнила ему Карлу Джин Распер из третьего класса, его первую серьезную любовь. Те же волосы, те же глаза, тот же рот. Когда он впервые увидел Шарки, он мгновенно перенесся обратно в начальную школу, безмолвный и глупый, точно такой же, как когда-то рядом с Карлой Джин. Доброе утро, маленькая школьница...

- Земля вызывает Джимми Хейса... какая у тебя частота?

- Хм? О да, док, садитесь. Пожалуйста, - сказал Хейс.

Какая у тебя частота? Ему это понравилось. Разве тот псих, который напал на Дэна Разера по пути на CBS, не сказал что-то подобное? Конечно. Какая у тебя частота, Кеннет? REM написали песню с таким же названием[8].

Шарки села, и Хейс обнаружил, что слишком долго смотрит ей в глаза. Он не был женат, а она была. Ее муж был антропологом на гранте где-то на Борнео, изучал сперму обезьян или что-то в этом роде.

- Как дела? - спросила Шарки, поливая салат заправкой.

Хейс рассмеялся, не желая этого.

- Ну, я подумал, что им лучше рискнуть и послать сюда самолет, пока все эти люди не сошли с ума.

Она улыбнулась.

- Мы не увидим самолет самое раннее до сентября, или до середины октября. Извини, Джимми, у нас есть то, что у нас есть, и нам придется с этим жить.

- Они несут какую-то сумасшедшую чушь, док, - сказал ей Хейс. - И не только контрактники, если я правильно слышу.

Здание вздрогнуло, и свет на мгновение погас.

Шарки вздохнула.

- Нет, не только контрактники, но и ученые тоже. Я думаю, что это будет долгая зима. К весне должен получиться интересный психологический эксперимент.

- Конечно, я ни капельки в этом не сомневаюсь. Может быть, Гейтсу стоит отправить свои мумии обратно в те пещеры.

- Этого не будет, - засмеялась она.

- Я серьезно, док. Эти чертовы штуки как катализаторы. Эти люди и так ведут себя как сумасшедшие, и я не хочу увидеть, что будет с ними через месяц.

- Я провела на полюсе три зимы, Джимми, и большинство из них были одинокими, тихими и скучными. Но я не думаю, что так будет в этом году. То, что нашел Гейтс, взбудоражило всех. Я надеюсь, что все уляжется через неделю или около того, но у меня есть сомнения. Даже у меня есть сомнения.

- Почему?

Она посмотрела на него, ее глаза блестели.

- Ты видел мумии, Джимми, и ты не можешь отрицать, что они... своеобразные. Не смотри на меня так, ты чувствуешь то же, что и я. Они выглядят самыми инопланетными существами, которых я когда-либо видела, но я не знаю, это ли беспокоит людей здесь. Я только хочу сказать, с медицинской точки зрения, что те ... останки, кажется, оказывают очень необычное психологическое воздействие на любого, кто на них смотрит.

Хейс нисколько в этом не сомневался. Он сразу почувствовал это, когда был в Хижине №6 с Линдом и остальными. Он до сих пор не мог понять в чем дело, но мог сказать, что в этом было что-то крайне тревожное. Что-то что проникло внутрь тебя, зарылось глубоко, как червь, ищущий горячее, влажное место, чтобы отложить яйца.