Решено. Извини, Пётр Григорьевич, но поезд ушёл , и ты пошёл нахрен.

– Привет, Лада, – как-то мрачно здоровается Иришка, отодвинув в сторону от экрана моего мальчика.

Я переключаюсь со своих грустных мыслей и замираю от удивления. А потом не выдерживаю и смеюсь.

Иришка выглядит унылой лисой.

– Мам, смотри, у неё хвост!!! – Богдан сует в камеру лисий хвост, потянув хрупкую Иришку вверх.

Ему хоть и девять лет, а силён мальчишка, как подросток. Большой, крепкий… Весь в папашу, который вот так вот просто женщинами вертит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да, что за наваждение!

Как выкинуть его из головы?

Нет, однозначно надо беречь сына от встречи с этим нахальным бабником.

– Ир, что такая невесёлая? – успокоившись, спрашиваю я. – Что стряслось? Тяжело сидеть с моим сыном?

– Ничего ей не тяжело! Приходил её жених и бросил нас, – тут же докладывает мой мальчик.

Ирка длинно всхлипывает, лисья мордочка жалко кривится.

– Богдан! – командую я, – отойди, дай я поговорю с тётей Ирой.

– Ты же мне звонишь, – голос ребёнка обиженно удаляется. Послушный мой мальчик!

– Мы поговорим ещё! – кричу я. – Заряди телефон!

– Иришка, – переключаюсь я на подругу, уже стащившую с головы лисьи уши, – поговори со мной.

Она шмыгает оранжевым носом, из серых лисьих глаз текут слёзы на красные разводы, изображающие мордочку зверя.

До чего же она хорошая и добрая!

А с мужиками не везёт.

Ира начинает мямлить, что у какой-то там Лизы зарплата больше, что у неё собственное жильё, именно поэтому её долбанный Андрей свалил к другой.

Где в этом мире справедливость? Мужчинам не нужна нежная и ласковая девушка, подавай обеспеченную.

Иришку я знаю с детства. Она младше меня на четыре года, но мы всегда дружили. И наши соседние квартиры в том страшном пожаре выгорели дотла. Они с мамой уехали в деревню, Ира через год вернулась в город и поступила в училище на швею. Высшее получала по профессии «дизайнер одежды». Сейчас работает в ателье и мечтает о своём личном деле. Квартиру она снимает, хотя я уже год прошу её переехать к нам.

Глупенькая, думает что помешает нам с Богданчиком. А на самом деле, мы – близкие люди. Семья.

– Мы - семья, – повторяю я свои мысли, – и глупости не говори, что ты мешаешь мне устраивать личную жизнь. Если найдёшь достойного парня, уедешь. А пока вещи собирай - и к нам. Комната отдельная есть.

– Я всё слышал!!! – доносится откуда-то сбоку, и я невольно усмехаюсь, – переезжай к нам, тётя Ира!

Иришка – море позитива. Она не привыкла отчаиваться. Только вот сердечные дела её сильно подкашивают.

Она печально улыбается и ничего мне не отвечает.

Самостоятельная.

Ну ничего.

Меня ещё несколько дней не будет, и , судя во возбуждённым пискам за пределами камеры, всю работу по уговорам сделает Богдан.

– Сама-то как? – спрашивает Иришка, переключаясь на более безопасную, по ее мнению, тему.

– Всё хорошо, командировка не напряжённая, – немного смущённо рассказываю я, – местные юристы делают за меня почти всю работу. Два семинара. Конференция. И два судебных слушания, на которые у меня будет доступ. Практика, Ириска, самая настоящая. Посмотрю, как местные юристы работают по конфликтным делам, опыта поднаберусь. И Харитонов просил закинуть удочки для менеджеров. Нашим тренинги нужны. Вернусь в понедельник утром.

Подруга кивает, лисья мордочка улыбается.

Мы ещё долго говорим. И я радуюсь тому, что моя Иришка потихоньку начинает забывать свои неприятности. Прощаемся только через два часа.

Стоит мне закрыть крышку ноутбука, как в дверь стучат.

Я иду открывать. Это может быть курьер с приглашениями или документами.

Как в квартире, в номерах отеля глазков не водится. Да и не ожидаю я такого сюрприза.

Дверь распахиваю и замираю на пороге.

Алексеев.

Его почти не видно из-за невероятно нежного огромного букета цветов.

И будь это обычные розы или лилии, я бы пришла в себя быстро. Но в руках Петра Григорьевича благоухает настоящее радужное облако.

Я невольно ахаю.

Гипсофила - маленькие, нежные, пушистые цветочки на веточке, вкупе образуют нечто воздушное и восхитительное. И если цветы белые, то это вызывает невероятный восторг. А если они разноцветные и выложены по цветам, как радуга, то просто дух захватывает, и хочется в умилении запищать и потрогать это чудо.

Возможно потому, что Алексеева плохо видно из-за букета, я невольно делаю шаг назад в комнату. А наглец Пётр Григорьевич шанс не упускает и тут же двигается вперёд, заходя ко мне в номер.

И захлопывая за собой дверь.