висящим так низко, и закричала в полный голос, когда наслаждение волной разорвало меня на части. Опустошённая, я повалилась на мокрые от пота груди Ланы и закрыла глаза. Она крепко обвила меня второй рукой. Стук её сердца был слышен будто на расстоянии миллионов миль, эхом разносясь по Вселенной…

— Господь всемогущий… — простонала она. — Пожалуйста, скажи мне, что ты такая же, когда трезвая.

Карусель всё замедлялась… замедлялась… пока постепенно не остановила своё вращение. Было так хорошо лежать тут, тело к телу, слушая отдалённый треск цикад. Наконец, я осознала её слова, улыбнулась и подняла голову.

— Это спорный вопрос. Я никогда не бываю трезвой.

Её губы были так близко…

Криво усмехнувшись, она сказала:

— Тебе кажется, что ты шутишь.

Это меня напугало.

— Я не шучу, — произнесла я и убрала волосы с лица. — Послушай, мне нравится пить, но у меня нет проблем с алкоголем.

— Хорошо, хорошо, — сказала она тоном человека, который не хочет спорить.

На меня словно вылили ведро холодной воды. Её слова сбили меня с толку, причинили боль. Высвободившись из её объятий, я села.

— Тебе, скорее всего, следует поработать над техникой ведения бесед после занятий любовью.

— Прости. — Лана опять притянула меня к себе. — Это и вправду было невероятно.

У меня не было ответа для неё. Она всё испортила. Я лежала, положив голову на её плечо, скорее обижена, чем зла — но всего немного. Она погладила мои волосы. Её прикосновение было лёгким, почти нежным. Я не смогла вспомнить, когда в последний раз кто-то был нежен со мной.

— Тина, — тихо произнесла она.

И всё. Я подняла голову, и она поцеловала меня. Её губы были тёплыми и на удивление сладкими. А затем мы опять занялись сексом, но на сей раз медленно и неторопливо.

ГЛАВА 8

Передо мной вырисовывался дом. Десятиэтажный. Окна отсвечивали красным в свете заходящего солнца. Петли поломанной входной двери заскрипели, и она распахнулась… Вздрогнув, я проснулась. Было очень холодно. В висках пульсировало, а во рту был отвратительный привкус. Мне хотелось в туалет.

— Страшный сон? — мягко спросила Лана.

Я поняла, что мы почему-то находимся в одном спальном мешке, и я лежу сверху на Лане, положив голову на её груди. Она уже была одета, как, впрочем, и я… хотя я не помнила, ни как одевалась, ни как мы ложились в спальный мешок.

— Я… нет. Я не помню, — шёпотом ответила я, в ответ на её приглушённый тон, не понимая, почему мы шепчем.

Где-то справа от нас хрустнула ветка. Я вздрогнула. Лана натянула на мои плечи спальный мешок, мокрый от росы, и опять обняла меня одной рукой.

Было очень хорошо лежать в чьих-то объятиях. Даже сквозь джинсы и тёплые кофты я чувствовала тепло её тела, успокаивающее меня. Её рука скользнула под мою кофту, рассеянно поглаживая спину. Несмотря на успокаивающие прикосновения, я слышала быстрый, равномерный стук её сердца у себя под ухом. Я медленно осознала, что её вторая рука лежала поверх спального мешка… и держала пистолет.

— Что-то случилось?

— Не уверена. Кажется, там кто-то есть.

Я тихо ахнула и хотела было подняться, но Лана удержала меня.

Она прижалась губами к моему виску и прошептала:

— Т-с-с-с. Не выдавай нас.

Я заставила себя лежать спокойно, и посмотрела на её профиль, едва различимый во тьме.

— И что мы будем делать?

— Ждать.

Ждать? Пока кто-то застрелит нас, лежащих здесь около остывающих углей походного костра? А я-то думала, что раньше хотела в туалет. Моё сердце стало выпрыгивать из груди. Нащупав молнию на спальном мешке, я тихо потянула за собачку. Лана едва заметно кивнула, продолжая так же автоматически поглаживать мою спину и наблюдая за деревьями, окружавшими полянку. Мне показалось, что мы лежали без движения где-то на протяжении часа. Затем я услышала крик совы — не сонное ночное уханье, а крик, который они издают во время охоты. Дуновение промозглого, сырого ветра, пахнущего подлеском, обдало моё лицо. Тишина превратилась во множество оглушающих звуков; я буквально слышала, как муравьи ползают вверх-вниз по травинкам, и как капли росы падают с листьев над моей головой. Даже звёзды наверху, казалось, ярко потрескивали в чёрных, бездонных небесах. Очень ярко для моих глаз…

ГЛАВА 9

Я проснулась с головной болью, дрожа и вообще чувствуя себя омерзительно.

— Доброе утро, солнце, — произнесла Лана в ответ на мой стон. Она присела на корточки около костра и указала на кастрюлю. — Кофе?

Я пробормотала согласие и выползла из спального мешка. Везде было мокро, словно бы ночью шёл дождь. От запаха жареного бекона меня едва не вырвало. Я доковыляла до кустов и облегчилась. Когда я устало шла назад в лагерь, то заметила пустую бутылку виски. Она лежала у кирпичного круга для костра, и внутри поблёскивала ложка янтарной жидкости. Какого хрена мы всё допили вчера? Теперь на сегодня ничего не осталось. У меня похолодело внутри, когда я вспомнила замечание Ланы. Да пошла она к дьяволу. Ах да. Мы уже там. Я взяла у Ланы алюминиевую кружку с кофе, подняла бутылку и вылила туда остатки. Она молча наблюдала за мной.

— Это чтобы опохмелиться, — невольно придумала я отговорку. — Иногда при сильном похмелье помогает, если выпить немного алкоголя.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, затем встала, пошла к спальным мешкам и разделила их. Потом застегнула свой мешок и свернула его в тугой, аккуратный рулон. Я пила свой кофе и пыталась перестать трястись.

Лана несколькими движениями запаковала свой рюкзак и безэмоционально произнесла:

— Моя старушка была алкашкой.

Меня будто ударили в грудь чем-то тяжёлым. Я не могла вздохнуть. Она ведь на самом деле не думает, что я…

— Она была одной из тех, кого называют функционирующей пьяницей, — добавила она.

Может быть, она говорит не про меня. Может быть, она просто… плохо выбирает темы для