Верховный Совет предложил наградить Славика Цуцика посмертно орденом «За заслуги перед Отечеством».

Я стиснул челюсти, не удержался, вырубил жвачник. Переключать нет смысла, на всех каналах одно и то же, всё потому, что у нас крепкое государство, цельное, все в едином порыве смотрят в светлое будущее, надежду всего человечества, и все думают одинаково, мы же сплоченный народ, не умничаем, как на гнилом Западе, а дружно и сплоченно поем: «Нам хлеба не надо – работу давай!».

Поем-то поем, тут же сказал ехидный мозг, но от работы прячемся, мы же не протестанты какие-то.

С Черноклювом, Бабурниным и с самыми видными трансгуманистами обычно общаюсь по видеосвязи, но Бабурнин живёт в соседнем подъезде, Черноклюв через дорогу, так что по возможности время от времени собираемся и вживую.

Сегодня Бабурнин, бесцеремонно предупредив, что будет через десять минут, пусть Алиса готовит то самое вкусное печенье, вломился уже через пять минут, ещё в прихожей хищно повел по сторонам длинным горбатым носом.

– Почему не пахнет вкусным? Марина всё ещё на даче?

Я кивнул.

– Смородина и малина поспели. А потом ещё крыжовник, какие-то чёрные ягоды на кустах и на двух деревьях. И Марию припахала, та в ужасе.

– Хорошая у тебя семейная жизнь, – одобрил он с живостью. – И дочь почти послушная.

– Проживи в браке лет тридцать, – ответил я, – и у тебя будет такая.

Он в ужасе отшатнулся, почти отпрыгнул, как кот при виде кобры.

– Ты что? В этом я демократ!.. Прочные браки – пережиток прошлого!

Он прошел в гостиную, на ходу бросив, что Черноклюв в силу своей громоздкости сейчас поднимает свой зад из кресла и будет здесь через вот-вот.

Черноклюв прибыл, когда Алиса пекла сахарное печенье, сахар наконец-то медики реабилитировали, даже нехотя признали полезным, а на кухне по-домашнему по второму кругу жужжит кофемолка, она же и кофеварка, недостаёт только Оптимуса, но с поставками из США сейчас проблемы.

Он сбросил шляпу на диван, буркнул:

– Такая жара, скорее бы ледниковый период… Что интересно, никакой паники на улицах!.. Точных цифр ещё нет, но пол-Москвы уже вымерло! Такой впечатление, что молча понимаем и принимаем чистку. Когда я учился в школе, человечество добралась до двух миллиардов. И вот ещё при моей жизни уже восемь! Восемь миллиардов, Карл!

– Больно умный этот снаппер, – заметил Бабурнин. Ноздри его великолепного носа хищно раздувались, улавливая ароматы размалываемых зерен кофе. – Или те, которые смастрячили.

– Госдеп, – сказал Черноклюв уверенно. – Его уши везде торчат! Даже из моего сортира.

– Или англичанка нагадила.

– Так она гадит же только России?

Он отмахнулся.

– Всем гадит. Но нам, да, заметнее.

Я заметил мирно:

– Ученые клянутся, что это одна из мутаций вируса плетцлиха. Все остальные безвредные, он и сейчас постоянно выдает мутации, как и делал раньше, но всё мимо. А это вот, что мы назвали снаппером, выстрелил так удачно…

– Или неудачно, – сказал живо Бабурнин, – но это как посмотреть.

Черноклюв посмотрел на меня, как Фенрир на Тора.

– А что, можно посмотреть и как на удачную?

Я развел руками.

– Не кипятись, просто оборот речи. А что народ… сейчас все привыкли, что мир жутко сложен, и от них ничего не зависит. Приученные вкусно есть и смотреть трансляции футбола… это же покорный скот! Самое большее, что могут, подраться с болельщиками другого клуба. А снаппер… это как дождь, засуха или гроза, которые нужно только переждать.

Бабурнин, как самый быстрый и ловкий среди нас, моментально переставил на столешницу чашки с парующим кофе, водрузил на середку широкую тарелку с печением.

– А как вам государственные награды Славику Цуцику?

Голос его был полон яда, Черноклюв прорычал зло:

– Ага, за великие заслуги!.. Перед властью или перед отечеством?

Бабурнин чуть ли не в прыжке повернулся к нему всем телом.

– И тебе драсьте. Что не ндравится?

Черноклюв развернулся к нему, огромный и тяжёлый, как мастодонт, прорычал:

– Ему орден присудили за оглупление народных масс!

Я поморщился.

– Черноклюв, формулировка была не такая… откровенная.

– Но все поняли?

– Трансгуманисты поняли, – ответил я невесело. – А остальные поверили, что в самом деле за особые заслуги.

Черноклюв прорычал:

– Но суть та же?

В отличие от Бабурнина он не плюхнулся на диван, опасаясь за целость мебели, а опустился осторожно, шляпу бережно переложил на кресло.

Я нехотя пояснил:

– Массы и нужно держать под контролем, вот снаппер и выполняет нужную функцию! Возможно, у снаппера чин полковника невидимой службы?

Черноклюв недовольно засопел, тайную службу уважает, как опору любой надёжной власти и не любит камешки в её огород.

– Узбагойся, – сказал Бабурнин, за эти дни подхватил насморк, теперь хрипит и смотрит красными, как у ангорского кролика глазами. – Теперь везде умный ИИ, дураков оттесняет на обочину. Ну, так сказано.

Черноклюв сдвинул плечами, это было похоже, как если бы землетрясение качнуло холмы.

– Дураки неистребимы, – проговорил он сумрачно. – Они были и будут. Это мы уйдём за Порог Сингулярности, а они останутся в этом прекрасном мире. Либо…

Он умолк, задумавшись. Бабурнин подхватился и ринулся к хлебопечке, что запищала протестующе, видя, что на световые сигналы не обращаем внимания.

Черноклюв прогудел задумчиво и несколько неуверенно:

– Давайте скажем начистоту: впервые за историю человечества мы, умные люди, перестаем зависеть от плебса.

– Плебса? – переспросил Бабурнин.

– Да, – подтвердил Черноклюв, – как его не назови, простолюдинами или простым народом. Автоматизация стремительно входит во все сферы деятельности, которые были на плебсе, будь это рытье канав или работа бухгалтера. А это привело нас к интересным возможностям…

Бабурнин дернулся, сказал предостерегающе:

– Но-но, ты там поосторожнее с возможностями! Возможности и погубят человечество!

Пока он вытаскивал вторую порцию печенья, я на правах хозяина указал Алисе три пальца, она понимает, нужно сварить ещё три чашки, как только опустошим эти.

– Ну-ну, что там за «либо»?

– Либо снаппер, – договорил Черноклюв тяжело, – решил помочь чайдлфришникам, геям и асексуалам почистить мир в борьбе с парниковым эффектом. Те нужную работу делают, но надо быстрее, вот и выпрыгнул снаппер.

Я взял свою чашку в ладони, сказал, не отрывая взгляда от экрана с быстро сменяющимися новостями:

– Славик Цуцик