Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Триллеры » Комната - Виталий Григорьевич Михайлов

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 60
Перейти на страницу:
ни дверей, ни окон. Но что, если он обнесен высоким забором? Или замаскирован под сарай, а дом, настоящий дом, в котором происходило все самое ужасное, стоит неподалеку. С окнами и дверями, весь из себя приличный и правильный?

На стене висели почтовый ящик и часы. Было три пополудни. Дети смотрели мультфильмы. Даже Улитка вылезла из своего убежища. Хотелось есть, но в еду могли что-нибудь подмешать. Например, такое, от чего тебе станет все равно, где ты находишься и почему.

В четыре дети сгрудились вокруг склянки с белесой жидкостью и принялись разматывать бинты. Он взглянул — из чистого любопытства. Черные язвы странной формы. У него была такая же. Он не помнил, когда появилась язва. Может, поэтому их прячут от мира? Он снова лег на кровать. Его била дрожь.

Дети выключили свет и столпились вокруг него. Все, кроме Улитки: она залезла в ящик и захлопнула крышку. Чахоточный держал в руке лампу.

— Пойдешь с нами? — спросила Девочка-с-компасом.

— Куда? — спросил он и не узнал своего голоса.

— Считать двери, разумеется.

Это было безумием, потому что никаких дверей в Доме-без-этих-самых-дверей быть не могло. Он закрыл глаза. Пусть все это окажется сном. Пусть он проснется на своей кровати в приюте, а в глаза ему светит лампой не ребенок с ключом на шее, а воспитатель, задумавший повесить на него уборку туалета.

Он открыл глаза. Чуда не произошло.

— Отвалите, — сказал он.

Так прошел первый день.

* * *

Ему снился сон.

Скребущий звук. Потом глухой стук. И снова этот звук, словно кто-то монеткой стирает защитный слой с билета моментальной лотереи.

Он приподнялся на локтях и увидел Девочку-с-компасом. Она сидела к нему спиной, а рядом на полу лежала гора книг. Она что-то делала с ними, он все никак не мог понять, что именно, а когда догадка почти настигла его — проснулся.

* * *

Проснувшись, он увидел на полу ежедневник. На обложке детской рукой было криво выведено: «Книга снов». Открыл, полистал.

Некто с угловатым почерком и буквами, теснившими одна другую, поведал книге о том, что ему приснилось, как в дом привели собаку — грязную и вонючую. Посадили на цепь, накормили объедками и оставили ночевать.

Это наверняка писал Чахоточный. Тоже мне, собаку нашел. Потом был сон о песочных часах и ногтях, что падали полумесяцами на столешницу темного дерева. Наверняка ногти и часы приснились Девочке-с-компасом. Только она могла написать «столешница темного дерева», для прочих обитателей Дома-без-дверей это пока что был недостижимый уровень писательского мастерства.

Почерк Девочки-с-компасом был летящим, он словно парил над линиями, которые разделяли строки, в то время как буквы Чахоточного старались утвердиться как можно прочнее, то и дело проваливались и цеплялись к строчке, словно боялись, что их вырвут с корнем.

Округлые буквы, полное отсутствие запятых и парочка орфографических ошибок с головой выдали девочку, чей рот постоянно был измазан шоколадом. Странно, он все не мог придумать ей прозвище. У девочки была губная гармошка, и она временами пыталась сыграть что-нибудь, чем жутко бесила Чахоточного. Но Девочкой-с-губной-гармошкой она почему-то становиться отказывалась. И эта гармошка. Что-то с ней было не так.

Еще имелись рисунки. Улитка, видимо, не умела писать и рисовала цветными карандашами все, что ей приснилось или взбрело в голову. Иногда она вторгалась в чужие сны и украшала их цветочками, человечками и завитушками.

Он полистал «Книгу снов», выискивая сны Девочки-с-компасом. Ей снились странные сочетания, вроде гниющих пионов и шахматной доски без фигур. А еще она написала про девочку со светлыми волосами, у которой на мочке уха было родимое пятно в форме полумесяца.

Он взял ручку, которая была привязана к «Книге», и написал, что ему приснилось, как пес сорвался с цепи и дал по морде бледной немочи, отчего у той под глазом появился здоровенный синяк. Стоит ли говорить, что некоторые сны бывают вещими?

Самая первая страница «Книги снов» оказалась вырвана. Остался клочок бумаги, на котором отчетливо можно было прочитать одно словно: дом.

Почерк был незнакомый.

Он решил поесть. Начал с плавленых сырков — в них отраву напихать сложнее — так он решил. Затем настал черед колбасы и хлеба. Колы в самом деле было полно, он взял одну бутылку, подумал и прихватил вторую. Стекло, железные крышки — так просто внутрь ничего не накачать. Хотя если постараться, то можно. Наверное.

Дети смотрели мультфильмы. Рядом с телевизором гора видеокассет. Девочка-с-компасом сидела на полу и читала.

— Привет, — сказала она. — Любишь книги?

Он покачал головой.

Как можно читать, если не способен отличить одного персонажа от другого? Все сливается, диалоги превращаются в монолог, и только картинки способны помочь.

— Не может быть, — сказала Девочка-с-компасом. — Я по взгляду могу понять, кто любит книги, а кто — нет. Ты любишь.

— У меня проблемы с именами, — начал он старую песню. Хоть бы раз помогло. — Понимаешь, не могу запомнить ни одного. Есть такой синдром. Очень редкий. Имена для меня все равно что китайские иероглифы.

Лучше перевести разговор на другую тему — пока не поздно.

— Та девочка, — сказал он, — часто тебе снится?

— Какая девочка?

— У которой родинка на мочке уха. Кажется, я где-то слышал о ней.

— Ты читал мои сны? — Девочка-с-компасом нахмурилась. — Нельзя лезть в чужие сны, это очень личное, совсем как письма.

Она снова взялась за книгу. Не обязательно видеть дверь, дабы понять, что та захлопнулась.

— Умеешь играть в шахматы? — раздался за спиной недружелюбный голос Чахоточного. — Могу научить.

Он обернулся. Чахоточный стоял с шахматной доской под мышкой. Повязка на плече немного съехала; виден край язвы и слизь.

— Умею, — сказал он.

Больше заняться все равно было нечем.

Иногда он поддавался, чтобы у Чахоточного загорелись глаза, а то после десятой партии он совсем скис. К ним подошли Улитка и та вторая, Безымянная. Похоже, Чахоточный был местным гроссмейстером, хотя с такими соперниками это неудивительно. Разве что Девочка-с-компасом могла с ним потягаться, но она сидела у шкафа с книгой и даже не поднимала головы, пропуская мимо ушей все восклицания Безымянной и злобное бормотание Чахоточного.

Когда-то ему в самом деле нравились шахматы. Он прочел колоссальное количество учебников и задачников, которые помнил наизусть и теперь. Его память хранила невероятное количество партий и комбинаций. Он знал, какой ход ведет к выигрышу, какой к поражению, и, почти не глядя на доску, переставлял фигуры. Его память была не в силах сохранить имена великих шахматистов, чьи ходы он безукоризненно копировал, и ловушки, которые он расставлял для Чахоточного,

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 60
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Виталий Григорьевич Михайлов»: