Я смотрю на Сугавару с Идзуми-сан — и с облегчением перевожу дух. Значит, всё-таки получилось сыграть в «нормального человека». В который уж раз за годы работы в комбини мне это удалось?

Идзуми-сан смотрит на часы.

— Ну что? Построимся?

— Ха-ай!

Втроём мы выстраиваемся в линейку для утреннего приветствия. Идзуми-сан, раскрыв тетрадку, зачитывает повестку дня:

— Сегодня мы рекомендуем покупателям новые булочки с манго и шоколадом. Не забываем про громкие напоминания! Далее у нас по плану меры по улучшению уборки. Я понимаю, что днём мы и так все заняты. Но давайте постараемся держать пол, окна и двери в чистоте. Времени в обрез, поэтому лозунги сегодня опустим. Итак! Что мы говорим посетителям? Ирассяимасэ!

— Ирассяимасэ! — повторяем мы с Сугаварой.

— Всегда рады!

— Всегда рады!

— Спасибо за покупку!

— Спасибо за покупку!

Повторив за Идзуми-сан все стандартные приветствия, мы в последний раз проверяем свой внешний вид — и с очередным «добро пожаловать» на устах выходим в зал. Сначала Идзуми-сан, за ней Сугавара и потом уже я.

— Ирассяимасэ! Доброе утро!

Этот момент я очень люблю. Именно так в меня загружается ощущение особого времени под названием «утро».

Перелив курантов, возвещающий о приходе первого утреннего покупателя, звучит для меня как церковный колокол, Там, за этой дверью, меня ждёт коробка, полная света. Правильный мир, который не перестаёт вращаться ни на минуту. Незыблемый мир внутри заполненной светом коробки, в который я верю всем сердцем.

Выходных у меня два — пятница и воскресенье, и по пятницам я иногда навещаю свою подругу, которая вышла замуж и осталась в родном городке.

В школе я старалась ни с кем не общаться, и друзей у меня почти не было. Но однажды, уже став Человеком-комбини, съездила на встречу одноклассников и неожиданно для себя обзавелась подругой.

— Фурукура? С ума сойти, сколько лет! Тебя и не узнать… — обрадовалась Михо́, завидев меня тогда. Мы тут же посмеялись над тем, что наши сумочки различаются только цветом, обменялись мейлами и решили как-нибудь устроить совместный шопинг. С тех пор иногда встречаемся и шатаемся вместе по ресторанчикам и магазинам.

После свадьбы Михо купила в родном городе старый дом, где часто собирает друзей. Иногда я ленюсь ехать к ней, ведь завтра опять на работу, но она — мой единственный связной с миром за пределами комбини, драгоценный шанс пообщаться с ровесницами, «обычными женщинами за тридцать», так что я стараюсь не отказываться от приглашений. Вот и сегодня мы собрались у Михо на пирожные с чаем: она, я, Юка́ри с малышом и замужняя, но пока бездетная Са́цуки.

С Юкари мы не виделись уже давно — её мужа отправили в затяжную командировку, и они долго были в отъезде. Мы уплетаем пирожные, купленные в универмаге на станции, и посмеиваемся над Юкари, которая таращится на каждую из нас по очереди и повторяет: «Как же я соскучилась!»

— Как же хорошо дома… А ведь в прошлый раз, Кэйко, мы с тобой виделись, когда я только замуж вышла, помнишь?

— Ну ещё бы! Мы как раз собирались на свадебное барбекю… Вот же время летит-то, а? — отзываюсь я, микшируя манеры речи Идзуми-сан и Сугавары. Но, похоже, перебарщиваю с эмоциями.

— А ты изменилась, Кэйко… — замечает вдруг Юкари. Раньте вроде бы говорила естественней. Или дело в новой причёске? Но ощущение от тебя совсем другое.

— Разве? — сомневается Михо, склоняя голову набок. — Мы-то с Кэйко видимся часто… Может, потому и не замечаем?

А Михо права, думаю я. Весь окружающий мир, который я вбираю в себя, постоянно меняется. И даже от воды, наполнявшей меня при встрече с подругами ещё неделю назад, сегодня уже почти ничего не осталось; она обновилась точно так же, как и я сама.

А с Юкари мы в последний раз виделись несколько лет назад, когда в моём комбини подрабатывали одни лишь расслабленные студентики и разговаривала я, конечно, совсем не так, как сейчас.

— Что? И правда так изменилась? — усмехаюсь я вместо объяснений.

— Даже одежда теперь другая, разве нет? — добавляет Сацуки. — Раньше ты вроде бы одевалась проще.

— Кстати! — осеняет Юкари. — Это же юбка с Омотэсандо, верно? Я там такую же примеряла, только другого цвета… Прелесть, да?

— А то! В последнее время только оттуда и одеваюсь! — улыбаюсь старым подругам изменённая я. С новым голосом — и в новой для них одежде. С которой же «мной» они сейчас разговаривают? Особенно Юкари, она всё повторяет с улыбочкой, как скучала…

Михо и Сацуки встречаются в родном городке постоянно. Так что выражения лиц и интонации у них одинаковы, как две капли воды. Особенно когда обе уплетают печенье — отламывают наманикюренными ногтями кусочек за кусочком и отправляют в рот. Я пытаюсь вспомнить, всегда ли они были такими, но безуспешно. Наверно, какие-то мелкие привычки и жесты, свойственные им, время тоже не пощадило.

— А давайте в следующий раз соберём побольше народу? — предложила Михо. — Вот и Юкари вернулась домой.

А как насчёт Сихо?

— О да!.. Было бы круто!.. Давайте! — отзываемся мы все хором.

— Все приведут мужей и детей, и опять закатим барбекю!

— Классная мысль! Заодно и дети подружатся.

— Да… Здорово, — вздыхает Сацуки с лёгкой завистью в голосе.

— А вы детей заводить не собираетесь? — спрашивает у неё Юкари.

— Собираемся, конечно. Да что-то природа не торопится нам помогать. Думаем обратиться к специалисту… Понимаешь?

— А то как же. — кивает Михо. — Сейчас самое время!

Сацуки уставилась на сладко спящего ребёнка Михо, и мне почудилось, будто я слышу, как утробы обеих подруг поют в унисон.

Тут Юкари, кивавшая с ними за компанию, перевела взгляд на меня.

— А ты, Кэйко, всё не замужем?

— Пока нет…

— Да ну?! И что, до сих пор маячишь в комбини?

На пару секунд я задумываюсь. Моя младшая сестрёнка уже объясняла мне, что в моём возрасте оставаться без мужа и без постоянной работы как минимум странно. Но умалчивать что-либо перед подругами, которые и так знают правду, смысла нет, и я киваю:

— Ну да, всё там же…

Ответ мой, похоже, приводит Юкари в ступор. И я поспешно добавляю:

— С моими болячками я для серьёзной работы не гожусь.

Старым друзьям я давно уже «скармливаю» легенду о том, что страдаю от хронического недуга, отчего и вынуждена подрабатывать в магазине, а не служить в приличной конторе. А в магазине говорю, что у меня больные родители, за которыми нужен уход. И ту и другую отмазку сочинила для меня сестрёнка.