Натянув съехавшие чулки и оправив косички и платья, октябрята ушли. Сережа молча освободил портфель от тряпок и старательно вытер его локтем.

— Носом бы тебя в этот портфель! — сказала Лиза.

Он не ответил и даже не посмотрел на сестру.

— Ты не обижайся, старик, — сказал ему Саша. — Согласись, что Лиза права. Нельзя так варварски относиться к портфелю. И потом, если ты думаешь, что самое главное в жизни октябрят — футбол, то могу тебя заверить, что ты ошибаешься.

Сережа посмотрел на председателя совета дружины, иронически прищурившись.

— А что, я должен клеить с октябрятами закладки для книг?

— Ты советовался с вожатой октябрятской группы, прежде чем проводить сбор своей звездочки?

— А кто вожатая октябрятской группы?

— Ты даже не знаешь, кто вожатая?… Странно… Впрочем, это, пожалуй, моя вина. Я должен был тебя с ней познакомить. Ты, наверно, ее знаешь. Соня Завельская из восьмого «Б». Завтра я скажу ей, чтобы она снабдила тебя необходимыми материалами.

…И действительно, на другой день на большой перемене тихая, медлительная и задумчивая Соня Завельская разыскала в шумной толпе Сережу и сказала, протягивая ему бумажный лист:

— Возьми, Назаров. Я уверена, что тебе этого хватит до конца учебного года. Это лучше, чем играть в футбол.

Сережа развернул бумагу. Там была нарисована схема, как клеить закладки для книг.

Глава ЧЕТВЕРТАЯ

Весна капризничала. После нескольких дней тепла и солнца на Ростов обрушился северный ветер, небо заволокло тучами, и на улицы повалил мокрый снег пополам с дождем. В ночь с субботы на воскресенье ударил мороз, и к утру на улицах города образовался гололед.

Сережа кончал завтракать, когда с рынка вернулась раскрасневшаяся на ветру бабушка. Из ее кошелки торчал серебристый хвост замороженного судака.

— Вот ведь как скользко на улице! Чуть ногу не сломала, — вздохнула она. — Там тебя, Сережа, какая-то барышня спрашивает.

Сережа удивился.

— Где?

— У калитки.

Сережа выскочил во двор.

У калитки, спрятав руки в маленькую муфту, стояла задумчивая Соня Завельская.

— Слушай, Назаров, — медленно проговорила она, — вчера, когда ты уже ушел из школы, ребята из твоей звездочки сказали, что вы сегодня идете на двенадцатичасовой сеанс в кино.

— Да… А что, разве нельзя?

— Нет, почему же… Но ты понимаешь, что получилось… Когда об этом узнали ребята из других звездочек, они прибежали ко мне и стали кричать, что тоже хотят в кино.

— Ну и пусть идут, — сказал Сережа.

— Я тоже так думаю. Но дело в том, что я не могу пойти с ними… Понимаешь, у меня дела… Я прошу тебя повести в кино всю группу…

— Так ведь в группе есть еще пять вожатых звездочек.

— Согласись, Назаров, что я не могу всех их разыскивать по городу. А на тебя я могу вполне положиться. Ведь правда? Ты только будь осторожен при переходах через улицу.

— Ладно, — согласился Сережа.

В одиннадцать часов Сережа пришел в школу. Десятка три октябрят с хохотом и визгом скользили посреди двора по замерзшей луже. Увидев Сережу, они все разом бросились к нему и умолкли. Тридцать пар глаз выжидательно уставились на него.

Сережа смутился. Ему еще никогда не доводилось руководить такой огромной оравой школьников. «Им надо что-то сказать», — подумал он, обводя глазами разрумянившиеся лица мальчиков и девочек. Тридцать полуоткрытых ртов дышали шумно и порывисто.

— Здравствуйте, ребята! — вспомнил, наконец, Сережа, что нужно сказать.

— Здравствуй, Сережа! — хором, словно по команде, ответили октябрята.

Он покашлял, соображая, что делать дальше.

— Ну что ж, пошли, ребята, в кино?

— Пошли! — опять хором сказали октябрята и сразу задвигались и зашумели.

Сережа пошел впереди нестройной гурьбы малышей, стараясь ступать широко и неторопливо, по-взрослому. У ворот столкнулся со старшей вожатой.

— Назаров? — удивленно сказала Анна Павловна. — Куда ты ведешь ребят?

— В кино…

— А почему с вами нет Завельской?

— Не знаю… У нее какие-то дела.

— Ох, уж эта мне Завельская! — Анна Павловна помолчала, думая о чем-то.

Она стояла перед Сережей, невысокая, стройная, в голубой шубке, покачивая маленькой сумочкой. Сережа смотрел на сумочку и с тревогой думал, что старшая вожатая, вероятно, не разрешит ему вести октябрят в кино. А ему уже нравилось идти во главе этой большой группы мальчишек и девчонок!

Анна Павловна вдруг улыбнулась и спросила:

— Ребята, а вы меня с собой в кино возьмете?

— Возьмем! — хором сказали октябрята.

— Сережа, а ты не возражаешь?

Разумеется, Сережа понял этот хитрый ход. Она только делала вид, что ей хочется пойти в кино, а на самом деле просто не доверяла Сереже вести по улицам города тридцать мальчиков и девочек. Но разве мог он об этом сказать старшей вожатой?

— Пожалуйста, Анна Павловна, — вздохнул Сережа.

Она внимательно посмотрела на него и тихонько сказала:

— Ты только не подумай, Сережа, что я тебе не доверяю вести октябрят. Мне просто самой вдруг очень захотелось пойти в кино.

Удивительно хитра эта Анна Павловна!

По улице, круто убегающей вниз, они спустились к железнодорожному полотну и прошли над рельсами по высокому мосту.

Под мостом маневрировал паровоз, и октябрят на несколько секунд заволокло дымом и паром. Они восторженно запищали.

Потом они вышли на Пушкинский бульвар и веселой стайкой покатились мимо покрытых инеем акаций.

Прохожие оглядывались на них и улыбались.

Неподалеку от кино Анна Павловна уронила сумочку, и все октябрята разом бросились ее поднимать. Образовалась куча мала, из которой смешно высовывались чьи-то калоши, ботинки и гамаши.

Анна Павловна расхохоталась.

— Сумасшедшие! — кричала она, вытирая выступившие от смеха слезинки. — Вы же сломаете себе шеи!

Но шеи себе никто не сломал, и все смеялись и долго отряхивались от снега. И громче всех смеялся Сережа. Теперь, пожалуй, он был даже доволен, что с ними пошла старшая вожатая, с которой так легко и весело и на которую заглядываются прохожие, потому что она очень красивая.

Анна Павловна работала в школе всего один год, после того как окончила педагогический техникум. Сережа знал: она учительница второго класса, а старшей вожатой райком комсомола утвердил ее недавно — месяца три назад.

У входа в кино Анна Павловна сказала:

— Ребята, постойте здесь на тротуаре, пока я буду покупать билеты. А ты, Сережа, последи, чтобы никто не выбегал на дорогу.

Старшая вожатая скрылась. В эту минуту и произошло то, что до основания потрясло все существо Сережи.

Через улицу переходил старик. Никто не обратил бы на него внимания: мало ли стариков ходит по городу? Но он, поскользнувшись на обледенелой