из окна джипа. – И поторопись. Здесь лучше не задерживаться.

Сбоку и в самом деле мерцала коробка переговорника. Я позвонил – раз, другой, третий, – чувствуя неловкость оттого, что вынужден будить людей посреди ночи. Ответил хриплый со сна женский голос.

– Служба безопасности, – сказал я по-арабски. – Откройте. Мне приказано вручить повестку господину Джамилю Шхаде.

Молчание. Четверть минуты спустя послышался зуммер, створки ворот дрогнули и стали медленно раздвигаться.

– Давай быстрей! – снова подогнал меня координатор.

Я протиснулся внутрь и, борясь с желанием перейти на несолидный бег, двинулся по обрамленной розовыми кустами мраморной дорожке к главному входу, чьи массивные двери красного дерева не посрамили бы самого Людовика Пятнадцатого. На крыльце меня уже поджидала женщина… вернее, дама в элегантном шелковом халате и наброшенном на голову кисейном платке. Золотые узоры халата и платка хорошо гармонировали с позолотой дверных ручек и мерцающими прожилками мрамора. Вкусы хозяев явно благоволили к презренному металлу. Приблизившись к крыльцу, я почтительно поклонился и достал из папки повестку.

– Да простит меня госпожа за поздний визит. Если госпожа позволит, я хотел бы поговорить с господином Джамилем Шхаде.

– Его нет дома, – ответила она, взирая на меня сверху вниз, как королева на смерда.

– Вы его жена?

Она усмехнулась:

– Благодарю вас. Получать комплименты приятно даже от оккупантов. Я его мать. Что вам нужно?

– Вот повестка… – Я поднялся по ступенькам и протянул ей конверт. – Он приглашается на беседу. Там все написано.

Женщина взяла конверт и повертела его в руках, как будто сомневаясь, выбросить сразу или погодить.

– Я отдам это Джамилю, – сказала она. – А дальше уже он сам решит, что с этим делать. Может, порвет, а может, бросит собакам.

Я снова поклонился:

– Конечно, госпожа. Спасибо, госпожа. Пожалуйста, передайте вашему сыну, что мы не гордые. Если кто-то не идет к нам, мы приходим к нему. Как Мухаммад и гора из той известной поговорки. Значит, так или иначе мы увидимся. Евреи – оптимисты по натуре. А пока – извините за поздний визит. До свидания, госпожа.

Она не ответила. Ненависти в ее глазах было достаточно, чтобы расплавить не только позолоту ворот, дверных ручек и прочих садовых финтифлюшек, но и аналогичные проявления затейливого арабского вкуса во внутреннем оформлении дворца – не приходилось сомневаться, что там золота еще больше.

Джипы у ворот на низком старте ждали, когда я выйду, и только что не переминались с колеса на колесо от нетерпения, а заметно нервничавший координатор выбранил меня за задержку. И неспроста: на выезде из деревни нас встретил настоящий град камней. К счастью, арабы не смогли полностью перегородить шоссе глыбами песчаника. Передовой джип аккуратно объехал недостроенную баррикаду; мы последовали за ним. Летящие из темноты булыжники барабанили по крыше, бортам и забранным металлической сеткой пластиковым окнам машины, так что создавалось впечатление, будто мы сидим в наглухо запаянной жестяной бочке, по которой лупят несколькими дубинами одновременно.

– Теперь видишь? – сказал координатор, когда град поутих. – Дир-Кинар – дурная деревня. Наше счастье, что они не успели поджечь покрышки, а то пришлось бы задержаться надолго. Черт бы побрал этих подростков – и что им не спится? И главное – ну какой смысл в этой дурацкой повестке? Все равно он не явится, твой активист…

«Не явится…» «Не придет…» За две недели, остававшиеся до указанного срока, я настолько привык к этому прогнозу, что не на шутку растерялся, когда на моем столе зазвонил телефон и дежурный по проходной сообщил о приходе посетителя.

– Какой посетитель? Я никого не жду.

– У него повестка, – сказал дежурный. – Зовут Джамиль Шхаде. Прогнать, что ли?

– Нет-нет! – опомнился я. – Сейчас спущусь.

Вживую Шхаде выглядел еще лучше, чем на фотографии. Изысканно одетый красавец с внешностью Марчелло Мастроянни, он был старше меня на целых семь лет, а в молодые годы это существенная разница. Старше меня, выше меня, импозантней меня, богаче меня… Каждая деталь облика Джамиля Шхаде спокойно и уверенно утверждала его несомненное превосходство. Роскошные туфли, белоснежная рубашка, швейцарские часы, шелковый галстук, модная прическа и умеренный запах дорогой парфюмерии против разношенных сандалий на босу ногу, неглаженной отроду футболки и двухдневной небритости.

Я не нашел ничего лучше, чем поблагодарить его за визит. Шхаде посмотрел на меня почти сочувственно:

– Судя по рассказу моей матери, вы были похвально вежливы. Некрасиво отвечать на это грубостью. Кроме того, хотелось бы узнать: в чем причина вашего интереса ко мне?

– Ну как… – Я все еще чувствовал себя неловко. – Честно говоря, ничего особенного. Просто в последнее время вы стали… как бы это определить… заметны. Отчего бы не познакомиться?

Шхаде рассмеялся:

– Охотно. Давайте знакомиться. Только вы первый, кэптэн Клайв… – он произнес мое прозвище с откровенной иронией. – Расскажите, как такие молодые люди становятся капитанами.

– А я вундеркинд, – парировал я, довольный, что хоть в чем-то могу уесть непробиваемого Мастроянни из деревни Дир-Кинар. – Поступил в университет на два года раньше.

Он вздохнул:

– Ах, студенческие годы… Сколько ностальгии в этих словах, не так ли?

Это было что-то новенькое: в тоненькой папке с делом Джамиля Шхаде не говорилось ни слова о высшем образовании.

– Вы учились в Бир-Зейте?

Шхаде скромно потупился:

– Нет, в Сорбонне…

В Сорбонне! Ну и фрукт! Мы продолжили беседовать в том же духе: я – преодолевая неловкость, растерянность и постыдную неготовность к разговору, он –  с выражением спокойного и снисходительного превосходства. Что выглядело совершенно естественным: при всем желании я не мог бы назвать его поведение наглым или вызывающим – мой гость просто вел себя в полном соответствии с реальной расстановкой сил. К тому же за ним не числилось никаких серьезных дел – по крайней мере, в системе Шерута; думаю, он осознал это, едва увидев меня и справедливо рассудив, что статусного персонажа вряд ли доверили бы такому молокососу. Иначе говоря, у него была полная рука козырей, в то время как у меня – ни одной завалящей шестерки.

Прошло с четверть часа, прежде чем я осознал, что Джамиль Шхаде пришел не просто так, а за информацией, которая могла понадобиться в будущем. Расположение проходной, количество охранников и их вооружение, число лестничных пролетов, длина коридоров, вид кабинета, размер окна, лексика противника – все эти данные доставались ему абсолютно бесплатно и без каких-либо усилий. Визит вежливости? Как бы не так! Он воспользовался нашим приглашением как заведомо безопасной возможностью узнать то, с чем другие его коллеги сталкивались в иных, не располагающих к любопытству обстоятельствах – после ареста, в стрессовом состоянии, в наручниках, в синяках, а то и