колотящимся в груди сердцем. Нет, он меня не пугал, просто сидел в своем кабинете и смотрел меня с молчаливым осуждением, постукивая золотой ручкой Паркер по столу. Эту ручку я ему подарила два года назад на его юбилей, пятьдесят лет, и он с ней не расставался. Пыталась найти ее, но не смогла, куда она делать, непонятно. Этот стук во сне я слышала даже после того, как просыпалась, мне казалось, что стук что-то отсчитывает своими ударами, только вот что?

Маме я про этот сон старалась не рассказывать, да и зачем лишний раз ее расстраивать. Я и так заметила, что она слишком часто пьет таблетки, которые ей выписал врач и не думаю, что не превышала дозу. Скорее всего тоже не могла спокойно уснуть. Я вообще не представляю, как она жила без папы, они действительно любили друг друга, это было видно в их жестах, взглядах, словах. Даже когда они спорили, что бывало довольно часто, папа никогда не повышал тон, а мама говорила и говорила, пытаясь доказать правоту. Но все заканчивалось обычно словами папы:

— Маша, ты все? Выговорилась? — спрашивал он, строго прищурив глаза.

— Да, — выдыхала мама.

— Хорошо, — соглашался папа и они ехали куда-нибудь в ресторан, в кино или вообще уезжали на несколько дней из страны.

Я только удивлялась таким отношениям, и они казались мне правильными, самыми лучшими, настоящими.

— Доброе утро, мама, — подошла к столу и поцеловала в щеку мать, которая ответила тем же, не взглянув на меня, — Что на завтрак?

Оглядела стол в поисках привычных блюд, накрытых серебристыми крышками, но их не было. На небольшой тарелке лежали тосты и рядом стояло блюдечко с маслом.

— А что с едой? — удивилась я.

— Нина уволилась, — ответила мама, а я так и села на стул.

— Как?

— Так, решила, что мы больше не сможем ей платить.

— Но она работала у нас лет пятнадцать или больше? Тем более мы никогда не задерживали выплаты.

— Вчера задержали, — мама отложила телефон и отпила чай из чашки, — Счета заморожены, выплаты персоналу не поступили. Еще сегодня мы лишились водителя и одной из горничных. Завтра уйдут остальные. Ты представляешь, они требовали у меня денег! — вдруг всхлипнула мама, — За последний месяц им не заплатили.

— Какой ужас! — тихо возмутилась я.

Аппетит пропал, его и так последнее время почти не было, а тут при взгляде на эти подгоревшие тосты, к горлу подкатила легкая тошнота.

— Я знаю, что делать, — вытерла слезы мама и встала из-за стола, — Мне рассказывала одна из бывших подруг, когда ее мужа арестовали по подозрению в мошенничестве, она сдавала свои драгоценности в ломбард. Может мне, стоит поступить также? — мама посмотрела на меня, спрашивая совета.

— Не думаю, что это хорошая идея, — не согласилась я, — Одно дело продать что-то через знакомых ювелиров, а другое сдать в ломбард. Мне кажется, ты получишь намного меньше, чем стоят твои бриллианты.

— Да? Не думала об этом, — удивилась мама, — Но хорошо, я узнаю подробнее, ты же сама понимаешь, что просто так об этом не спросишь на улице, а Катя и Светлана, почему —то не отвечают на мои звонки, наверное, уехали куда-то, — мама пошла в сторону папиного кабинета, а я задумалась.

То, что банкирша Екатерина Куверина, и жена владельца сети аптек Светлана Бондарева не отвечают, было подозрительно. Это были лучшие мамины подруги, я их помню еще с детства. Они были у нас на всех приемах, праздниках и на моей свадьбе тоже, с чего вдруг эти две так резко пропали? Бондарева вообще была моей крестной. Нужно позвонить ей сегодня, узнать, может что случилось. Зачет сдам, у меня сегодня итоговый концерт с оркестром, после него и позвоню.

Выпила чашку чая и заторопилась в холл, подхватила с вешалки свое кашемировое пальто мягко рыжевого цвета и высокие сапоги из коричневой кожи.

— Рита, а как ты поедешь? — появилась мама из кабинета и я замерла, всунув руку лишь в один рукав пальто, — Водителя нет.

— А кто есть?

— Из охраны, возможно, кто-нибудь отвезет, — с сомнением сказала мама и тут же решительно подошла ко мне, натягивая на плечи свою шубку из лисы, — Пойдем, попрошу кого-нибудь.

Мы вышли из дома и направились в сторону маленького домика у ворот, там у нас сидела охрана.

— У меня есть права, — сказала я маме, но тут же прикусила губу. Права то я получила, но никогда не ездила, после того, как сдала экзамены. Мне по сути и не нужны они были.

— Чтобы ты водила машину? — возмутилась мама, — Ни за что! Это самый опасный вид транспорта!

— Придется, видимо, — фыркнула я.

Минут через десять мы выехали из ворот нашего особняка, моим водителем на сегодня стал Александр, один из охранников.

— Во сколько вас забрать Маргарита Владимировна? — он посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Я позвоню, Саша, — ответила ему, пристраивая на колени кейс со скрипкой, — Пока не знаю во сколько закончиться концерт.

— А после? Могу пригласить вас в ресторан? — улыбнулся наглой улыбкой водитель и я вздохнула. Пока был жив папа, такого себе никто бы не позволил.

— Спасибо, Саша, но мне не до ресторанов сейчас, — грустно улыбнулась симпатичному парню.

— Ну надо же, какая цаца, — тихо проворчал он, выруливая к зданию консерватории.

Я выскочила из машины, чуть не падая на асфальт. «Какая наглость, что он себе позволяет!». И тут же одернула себя, да, теперь все можно, я уже не дочь богатого и влиятельного человека, я просто никто.

Глава 8. Чужие люди

Концерт я отыграла из рук вон плохо, мой педагог только покачала головой, но ничего не сказала. Главное, зачет я сдала и теперь у меня начнется подготовка уже к экзаменам, итоговый концерт.

— Я понимаю твое состояние, — высказалась Юлиана Михайловна, которая была моим главным куратором, — Но это не повод проваливать зачетный концерт, Рита.

— Я знаю, — вздохнула в ответ, складывая скрипку в кейс.

Полированное красное дерево было будто теплым, эту скрипку, безумно дорогую, мне тоже подарил папа, когда я поступила в консерваторию им. Чайковского, на кафедру скрипки.