Шрифт:
Закладка:
- Ага! – весело кивнул изобретатель. – Лесбос в Фидиппидию переименуют…
И оба эллина издевательски загоготали.
***
- Ну хорошо! – отсмеявшись заявил Кулибинус. – Давай грузить красавца в катапульту…
Изуверы с трудом подняли брыкающегося марафонца и поволокли по деревянной хлипкого вида лестнице, приставленной к вертикально застывшей бочке.
Бегун боролся до последнего, но силы оказались неравными. В конце концов он ведь не божественный отпрыск, как знаменитые греческие герои, его сила в уме да ногах. Ум сейчас был совершенно бесполезен, учитывая заткнутый тряпкой рот, ну а ноги мало чем могли помочь своему хозяину, ибо были крепко перетянуты прочной верёвкой.
У самого жерла бочки экспериментаторы снова заспорили по поводу положения тела испытываемого. Но, в конце концов, победила точка зрения Кулибинуса, поскольку ногами вниз засовывать брыкающегося Фидиппида в безумное устройство было намного проще.
Затем изобретатель неожиданно предложил снабдить «добровольца» большим медным черпаком, дабы тот оказавшись на небе взял образец небесной лазурной эссенции, по слухам, парящей в жидком состоянии над самыми облаками.
Но владелец пивнушки посчитал данное предложение весьма неблагоразумным, поскольку: во-первых, жертву пришлось бы развязать (иначе как же он сможет взять пробу?), а во-вторых, длинный медный черпак вполне мог сойти за какое-никакое оружие средней убойности. Но то в неумелых руках. Кто его знает, как с ним станет управляться длинноногий. Уложит своих пленителей с двух ударов и будет таков.
Так что «гениальную» идею с черпаком пришлось удавить в самом её зародыше…
- Что же дальше? – заинтригованно спросил Липит, ободряюще похлопывая жертву по выглядывающей из бочки взмокшей макушке.
- Огонь я уже как следует развёл! – спустившись по приставленной лесенке сообщил изобретатель. – Когда температура в нижней части бочки достигнет температуры воспламенения «греческого огня», внутри произойдёт хитрая химическая реакция, благодаря которой высвободится колоссальная энергия, способная теоретически поднять всю конструкцию вместе с человеком в воздух.
- Что-то мне не нравиться это твоё «теоретически»! – скривился Липит.
- Не волнуйся, друг! – заверил владельца пивнушки Кулибинус. – Мы в этот момент будем находиться на довольно безопасном от места эксперимента расстоянии.
После этих слов доносящееся из медной бочки мычание приобрело особо трагические ноты.
- Ну вот видишь, ты снова расстроил нашего первопроходца! – улыбнулся изобретатель, слегка постучав костяшками пальцев по медному боку своего творения.
- Да куда уж его больше расстраивать… - отмахнулся Липит. – Сколько ещё ждать-то?
- Остался последний штрих! – и безумный грек ловко извлёк из захламленного угла сарая маленькую кисть и баночку с резко пахнущей белой краской.
- Что это? – подозрительно принюхиваясь, спросил владелец «На рогах у Фавна».
- Сейчас увидишь! – и, сказав сие, Кулибинус торжественно написал на полукруглом боку катапульты странные расплывчатые буквы.
- Это что такое? – всё недоумевал Липит, которому страсть как натерпелось увидеть, как несчастного бегуна разорвёт неизбежным взрывом на мелкие куски. – Это ещё зачем?
- Это название! – спокойно пояснил изобретатель. – Я думал над ним целый месяц!
- Кто тебя учил так писать? Курица левой лапой и то бы лучше смогла!
- Энтерпрайзиус!!! – прочёл очень довольный собой гениальный конструктор, выведенное только что кистью название и тихо добавил. – Отныне всё в руках исключительно всемогущих богов! БЕЖИ-И-И-ИМ!!!
И экспериментаторы побежали.
***
Не станем описывать, каково в этот момент было несчастному Фидиппиду. Отметим только, что в тот момент перед глазами горемыки пронеслась вся его непутёвая жизнь.
Важных событий, как ни странно, было до обидного мало. Строгая ворчливая мать, ревнивая глуповатая первая супруга, ветреная вторая, изматывающие забеги по городам и весям. Визгливые, вечно несущиеся следом собаки.
Стоила ли такая жизнь столь сильных переживаний?
О чём собственно жалеть-то?
Задаваясь подобными философскими вопросами и чувствуя нарастающий внизу бочки жар, марафонец не мог видеть, как вероломные злодеи спокойно укрылись невдалеке за кучей всевозможного строительного мусора.
- О, могучие бицепсы Геракла! – неожиданно отчаянно выкрикнул Кулибинус. – Я забыл разобрать крышу!!!
- Что ты там забыл? – переспросил, опасливо выглядывающий из-за горки пустых пифосов Липит.
- Разобрать крышу сарая! – потрясая над головой кулаками, продолжал орать изобретатель. – Как же он взлетит?!!
Но возвращаться и что-либо исправлять было уже поздно, потому что из всех дыр и щелей сарая, коих в нём было немало, повалил густой белый пар.
- Сейчас как рванёт! – гаденько захихикал Липит, потирая вспотевшие от напряжения ладошки.
- Типун тебя на язык! – гневно гаркнул Кулибинус. – Размером с Олимп!
Бегун тем временем почувствовал сильную вибрацию. Зубы ходили ходуном выбивая совершенно умопомрачительную трель и, когда несчастный уже было собрался отдать Зевсу душу, то неожиданно почувствовал, что безумная разгорячившаяся конструкция приходит в движение.
- Взлетает! Она и в самом деле ВЗЛЕТАЕТ!!! – бесновался изобретатель, вовсю прыгая по осыпающимся мусорным кучам.
- Да успокойся же ты, ненормальный… - владелец пивнушки без особого успеха попытался затащить друга в безопасное укрытие. – Вот прямо сейчас как рванет, а ты ведь на открытом пространстве…
- Не рванёт, смотри-и-и-и!!!
Липит посмотрел.
Медная продолговатая штуковина плавно и даже где-то величественно поднималась прямо из недр перекошенного сарая. Предсмертно скрипнула ветхая крыша и, легко отделившись от четырёх стен, превратилась в оригинальную заострённую верхнюю часть удивительного летательного аппарата.
- Она взлетает!!! – продолжал безумно кричать Кулибинус. – Мои расчёты оказались верны. Я опередил своё время. Смотрите, всемогущие боги, вот вам мой собранный на местной свалке подарочек. Смертные и не такое ещё могут… эге-гей…
Конечно, всего этого Фидиппид не слышал и не видел. Бегуну в тот момент было не до разговоров. Марафонец неистово боролся с возжелавшими покинуть родной рот зубами. Мерзавцы не только хотели бессовестно удрать, но и напоследок откусить на память о себе несчастный, ни в чём не повинный язык, который по вполне понятным причинам пока не собирался оставлять рот своего неудачливого хозяина.
А
