Элмерик взглянул и обомлел: баньши устроилась прямо на широкой деревянной лопасти. Колесо то поднимало её над водой, то опускало, протаскивая по самому дну. Любой человек был бы уже мёртв, решись он так прокатиться. Но старухе было хоть бы хны. Каждый раз, оказываясь на верхней точке проворота колеса, она протягивала костлявые руки к солнцу и отчаянно завывала… Элмерик не мог разобрать, плачет она или смеётся. А может, и то и другое одновременно? Теперь и ему стало страшно, а сердце сжалось от дурного предчувствия. Бард вздрогнул, когда Розмари ещё сильней сжала его руку.

— Смотри-ка! — она кивнула в сторону моста, по которому шагом ехал всадник на белой лошади. — Кажется, у нас гости-та.

Элмерик прищурился, силясь разглядеть, кого это там принесло. Незнакомец точно приехал не из деревни — там отродясь не бывало таких добрых коней фейской породы.

— А стеснительная баньши-та никак от него сбежала! Он, выходит, ещё пострашнее нас с вами будет, — Розмари цокнула языком.

Всадник был одет в белое с фиолетовым. Плащ цвета спелой черники развевался на ветру, словно крылья за спиной. На его левом боку Элмерик разглядел меч в серебряных ножнах. Бард задумался, кто из лордов Объединённых Королевств носит такие цвета, но так никого и не вспомнил. Его бесплодные размышления прервал Джеримэйн:

— Вот мало нам на мельнице эльфов! Ещё один пожаловал… Эй, чего вы на меня вытаращились? Сами, что ли, не видите? Уши-то острые.

Приглядевшись получше, Элмерик убедился, что Джерри прав. Ох! Да, им определённо пора было домой…

Когда Соколята вернулись на мельницу, их гость — уже без плаща и меча — восседал в любимом кресле командира, положив ногу на ногу, пил вино и, мило улыбаясь, беседовал с Келликейт. Патрик и Флориан сидели рядом с одинаково кислыми лицами. Говорящего ворона нигде не было видно. По-тихому подсмотреть, что происходит в гостиной, не удалось — чуткий эльф заслышал их шаги ещё в коридоре:

— Эй, кто там? Заходите!

Элмерику очень не понравился его тон. Эльф вёл себя так, будто это он был у себя дома, а все прочие — в гостях.

— Это наши ученики, — Мастер Патрик махнул рукой, делая Соколятам знак войти. — Джеримэйн, Элмерик и Розмари, позвольте представить вас нашему гостю…

— Я — Фиахна, — перебил его эльф. — Можете называть меня так.

Элмерик был уверен, что уже слышал это имя прежде. Черты гостя тоже казались знакомыми. Но они же не могли встречаться раньше? Бард наверняка запомнил бы… Впрочем, гадал он недолго. А ещё мгновение спустя едва не хлопнул себя по лбу, озарённый внезапной догадкой. Ну конечно! Они никогда не встречались, просто эльф был очень похож на Шона без маски — Элмерик видел рыцаря Сентября в истинном обличии всего лишь раз, на Самайн. Хотя вернее было бы сказать, что это Шон был похож на Фиахну — своего отца, младшего брата короля Финварры. Но разве Фиахна не должен сейчас быть с братом на том свете, в Мире-под-волной? Помнится, в сказаниях говорилось, что они отправились туда вместе. Или, может, сказания врут?

Элмерик с интересом рассматривал нежданного гостя. На плечах у того свободно лежали тёмные вьющиеся волосы (тут отец с сыном не сошлись: у Шона волосы были прямыми и гладкими), а от левого виска спускалась единственная тонкая косичка с цветком мать-и-мачехи на конце. Тунику насыщенного сливового цвета украшала серебряная вышивка в виде листьев папоротника. Рукава белоснежной рубахи были прихвачены тяжёлыми серебряными браслетами. Чёрные, как угли, глаза смотрели цепко. Взгляд заметно потеплел, задержавшись на Розмари. Эльф улыбнулся и отсалютовал ей бокалом.

— Не стойте в дверях, проходите. Вечером у нас будет пир в мою честь. Надеюсь, к тому времени мой сын и мой дорогой племянник почтят нас своим присутствием.

Патрик, закатив глаза, вздохнул:

— Я уже говорил тебе: они сейчас в Каэрлеоне. У них важные дела. И я не уверен, что…

— Нет ничего важнее новостей, что я вам принёс Пускай поторопятся. Я знаю, у Каллахана есть дракон как раз для особых случаев. — Фиахна поставил кубок на стол и улыбнулся Розмари. — А пока мы всё равно ждём, я прошу прекрасную даму наполнить мой кубок вином.

— Как вам будет угодно-та! Кстати, моё имя Розмари, — щёки девушки зарумянились.

Забирая кубок, Фиахна ненароком коснулся её руки. Элмерик готов был поклясться, что эльф сделал это нарочно.

— Хотя мой неожиданный приезд повлёк за собой некоторые неудобства, я всё равно рад! Встретить в такой глуши два прекрасных цветка! — он наметил лёгкий поклон в сторону Келликейт и снова уставился на Розмари, прямо-таки пожирая девушку взглядом. — Дочь младших фэйри подобна дикому шиповнику: хороша собой, но её вид не даёт забыть о шипах. Разумеется, я говорю о её спрятанных до поры кошачьих когтях. А вот белокурая дочь смертных — настоящая роза! Скажи, красавица, в чём твоя сила?

Казалось, нельзя было залиться краской ещё больше, но Розмари это удалось:

— Я делаю обереги-та. И насылаю проклятия, — она опустила глаза, потому что была не в силах выдерживать пристальный взгляд Фиахны так долго.

— Мать Прародительница! Кто нашёл тебя? Ты же настоящее сокровище! Проклинать и защищать одновременно — вы понимаете, насколько это изящно?

Джерри закашлялся, но, памятуя о выходке Медб, ничего не сказал. Похоже, лишь эльфы могли заставить его хотя бы иногда сдерживать язык.

— Господин Фиахна, мы просим прощения, что не подготовились должным образом к вашему приезду, — Келликейт отвлекла внимание на себя, спасая готовую сгореть от смущения подругу. — Но неужели нам придётся ждать появления остальных, чтобы узнать, что привело вас в Чернолесье? Может, хотя бы один маленький намёк? Хорошие вести или дурные?

— Смотри-ка! — прошипел Джерри на ухо барду. — Не зря всю зиму во дворце проторчала! Как заговорила-то, а? Прямо по писаному!

Элмерик отмахнулся. Как-никак, Келликейт была дочерью