Концом кривой ветки чинительница постучала по нескольким коричневым, блестящим от влаги камням в стене. Камни эти задрожали в ответ на стук, выдвинулись вперёд и вывалились на мостовую. Теперь в стене зияла чёрная дыра в человеческий рост.

– Нам туда, – сообщил дедушка и обратился к Дане: – Спасибо, милая подруга. Теперь мы квиты.

– Монетку я придержу пару столетий, не дольше, – отозвалась Дана. – А дальше уж как-нибудь сами.

– Что значит «квиты»? – шёпотом спросил у меня Макс.

– Это значит, что Дана, чинительница рек и каналов, была должна нашему дедушке, а теперь вот расплатилась и больше не должна.

– А что именно?

К нам склонилась бабушка и ответила тоже шёпотом:

– Как-то раз Дану выловили сетями и притащили к императору. Времена были такие, шпионы и гвардейцы шастали по Изнанке как у себя дома. Император распорядился содрать с чинительницы все монетки в пользу императорской казны. А это для Даны верная смерть. Хорошо, что ваш дедушка был славным кузнецом и вызвался исполнить указ. Глубокой ночью он помог Дане сбежать обратно на Изнанку.

– Но как же он объяснил это императору?

– Никак. Дана собрала золото со дна Невы и Фонтанки, и дедушка нашлёпал из них монеток даже больше, чем нужно. Ещё и награду от императора получил – золотой зуб! Потом обменял его кое на что.

– Идёмте! – поторопил дедушка, который, может, и слышал наши перешёптывания, но виду не подал. – Надо торопиться.

– Что с нами будет, если мы здесь задержимся? – спросил я, распираемый любопытством.

Но мне никто не ответил. Бабушка мягко подтолкнула нас с Максом к чёрному проёму в стене. Оттуда снова пахло водорослями и немного затхлой водой. Макс поморщился и закрыл пальцами нос.

– С обратной стороны будет лодка, – сообщила чинительница. – Это последнее, чем я могу вам помочь. Берегите себя, малыши. Изнанка бывает опасна.

Прозвучало пугающе, но кажется, я уже стал немного привыкать к происходящему. Я сделал шаг в темноту – и пропал.

Глава третья, в которой мы слушаем начало сказки и оказываемся на собрании

Показалось, что я растворился, буквально как растворяется шипучая таблетка в стакане с водой, а потом собрался вновь. Возможно, я был уже не таким, как раньше, а возможно, это был вообще не я. Странное ощущение, знаете ли.

Спуск с мостовой у реки тоже как будто не изменился, но скорее всего был совсем другим. Полумрак сгустился, мелкая дождевая морось стала плотнее, а очертания города наверху, вдоль берегов, размылись ещё больше. Будто невидимый художник поленился прорисовать чёткие линии. Дома казались небрежными черновыми набросками с кривыми крышами и куполами, без окон и дверей и с кляксами на месте арок и парадных. Нигде не горели фонари, а цвет у неба был иссиня-чёрный.

Болотные голуби рассыпались на несколько групп и кружились вокруг шпилей и высоких крыш. Мне показалось, что я слышу равномерный шорох сотен крыльев: будто рвётся тонкая непрочная ткань.

Бабушка, дедушка и Макс уже стояли около меня. Не знаю, как я не заметил их появления. Возможно, тут подобное было в порядке вещей. На волнах у каменистой мостовой покачивалась небольшая лодка с двумя вёслами.

– Мы на Изнанке? – спросил я.

– У вас ещё не взрывается голова, дети? – спросил дедушка. – Живо в лодку, а потом я всё расскажу.

– Всё-всё?

– Что-нибудь точно.

Бабушка забралась первой, помогла Максу и потом мне. На дне лодки лежали спасательные жилеты, но не оранжевого цвета, как принято, а тёмно-болотного.

– То, что нужно, – проворковала бабушка, натягивая жилет на Макса. – На Изнанке бурные воды. Здесь скопились все наводнения за три сотни лет, все волнения и ветра. Утонуть, понятное дело, не получится, но с жилетами спокойнее как-то.

От жилета пахло не водой и водорослями, а теплом. Знаете, если осторожно понюхать включённую лампу, запах будет такой же. Я пробовал.

Дедушка оказался в лодке последним, уселся на скамейку в центре и взялся за вёсла. Лодка ни к чему не была привязана. Едва все оказались на борту, она стала медленно отплывать от каменного спуска. Стало очень тихо, и плеск волн казался инородным, ненужным.

Стены набережной подёрнулись влажной дымкой, перестали быть реалистичными. Их словно смазал мелкий дождь. За оградками всё меньше различались дома и всё больше – чёрные неясные тени. Кое-где темноту и морось разрезали огоньки окон, похожие на глаза, внимательно наблюдающие за нашей крохотной лодкой.

Течение подхватило нас и медленно поволокло неизвестно куда. Дедушка опустил вёсла в воду, но не грёб, а просто корректировал движение.

– Жил старик со своею старухой у самого синего моря, – начала бабушка негромко и подмигнула мне. – Вернее, не у моря, а у Невы, тут недалеко. Они были обычными крепостными, то есть людьми подневольными, служили у одного барина, жили в небольшой каморке в барском доме. Старуха целыми днями стирала, гладила, прибирала, а старик рыбалку организовывал для своего господина. Выезжал, значит, к озёрам в леса, места рыбные вынюхивал, выискивал. Дар у него был на это дело, и барин старика очень уважал и ценил. А старик думал, что вот-вот – и даст барин ему вольную. Это значит, смогли бы старик со старухою в своём домике жить, никому бы не подчинялись, ловили бы рыбу, живность всякую и тем бы питались.

– А дети у них были? – спросил Макс.

– На тот момент ни единого ребятёночка. В общем, как-то раз барин заболел страшно, слёг с лихорадкой и едва не помер. Старик вокруг него крутился, места не находил, всё ждал, что барин ему вольную подпишет, отпустит перед смертью-то на волю. А барин не отпускал. Между нами, он об этом и не думал никогда. Зачем отпускать того, кто тебе столько пользы приносит? Выздоровел барин, в общем, вызвал к себе старика и говорит: «Осерчал я на тебя (это значит, обиделся). Думал, мы с тобой навек вместе, а ты, значит, уйти захотел, всё на волю смотришь. Грустно мне от этого и одиноко». Старик ему и отвечает: «Тогда отпусти, да разойдёмся с миром. Сил нет терпеть». Барин покачал головой. Не по нраву ему пришлись эти слова. Приказал он отвезти старика в сарай да выпороть хорошенько, чтобы все мысли о вольности из головы вышибить. А после бросил старика в яму надолго, где его кормили только объедками с барского стола, а поили дождевой водой. За то время, что старик провёл в яме, барин разыскал другого подневольного, который в рыбном деле тоже