- Нет, такие уже все, окончательно, - постарался ответить максимально уверенно, а сам подумал, «этого еще не хватало»!

Дочка смотрела на меня широко открытыми глазами, понятно, она что-то видела у здания «универа», потом по дороге и еще из окон квартиры. Что-то узнала из телефона и компьютера. Но многое для Юли стало открытием. Она даже перестала есть, зря затеял такой разговор во время обеда. Но, все же, голод дает знать, скоро тарелки наши опустели. Засвистел чайник, Юля тихо спросила:

- Папа, кофе будешь?

- Нет, дочка, теперь кофе не пью.

- Ого, ты раньше жить без него не мог!

- Из-за него и в больницу попал. Так что чай и послабже. Еще лучше какао или цикорий, вроде оставалось?

- Какао сама выпила, там всего-то полпачки. Тогда чай станем, пакетиков у тебя много припасено.

К чаю пошел сыр, кажется, «чанах», тоже от Сержа в прошлый раз привез. Затем дочка спросила о моих приключениях. Прихлебывая из чашки, коротко рассказал, что случилось за эти дни, сам удивляясь тому, что говорю. Серые Юлькины глаза становились круглее и круглее, она точно не ожидала от меня такой прыти. Вроде нет мне резона врать, дочка это тоже чувствовала, не то сейчас время. После того, как завершил рассказ, глаза ее совсем погасли.

- Папа, неужели настолько все плохо? – спросила совсем тихо.

- Да, мало хорошего.

- И надежды, никакой, думаешь, все?

- Да, теперь мы одни, помощи ждать неоткуда.

- А милиция, армия? Ведь они для этого и служат, чтобы нас защищать?

- Насколько мог видеть, от них мало что осталось…

- И что теперь делать, сдаваться?

- Ну, уж нет, не на тех нарвались.

- А как же мама? Она ведь обещала меня забрать! Как она теперь сюда доберется, если все так плохо!

- Юля, ведь она же не одна хочет сюда ехать, так?

- Да, она вроде говорила, что пойдут с дядей…, ну, в общем, со своими знакомыми и попробует наших Егоров уговорить, одного или другого. Они с мамой на связь выходили, и как соберутся, вместе ко мне приедут.

Это уже что-то более похоже на нормальное решение. И очень близко к реальным возможностям. Ведь сам пробился вообще один и почти без оружия. «Два Егора», это наши семейные друзья, теперь бывшие. С ними по старой памяти порой общался, разумеется, не как до развода. Ребята крепкие, один вообще в милиции работает, в охране. Второй хоть и инженер-механик, еще и охотник. Можно, если уцелели, у них что-то и получится?

- Папа, ты взправду убивал этих психов топором? – дочка неожиданно изменила тему разговора.

- Да, ледоруб под балконом остался, уронил, когда поднимался.

- Ты совсем не боялся?

- А что делать, пришлось самому выживать и людей спасать.

- Нет, не про это, потом не придется отвечать за убитых? Ведь сам сказал, что они были нормальными людьми.

Вопрос поразил до глубины души. А ведь верно, кто знает, как потом повернется... Почему настолько уверен, что везде происходит, как у нас в городе? Пусть даже по интернету показывают, что этот ужас везде, по всей планете? Если ошибаюсь, когда все завершится, понаедут те, кто отсиделся в тихом месте и начнут чинить разборки по своим меркам, не увидев и тысячной доли того, что на нас свалилось... И чем дальше люди оказались от беды, тем более сурово отнесутся к выжившим. Но до этого все равно продержаться надо!

- Нет, дочка, делал, что считал нужным, а там увидим. Даст Бог, кончится этот кошмар, первым пойду сдаваться. Но пока придется держаться. И начнем с нашего дома, - по взгляду Юлии понял, что она не очень-то верит моим словам.

Да и легко сказать, начинать! Вот этого как раз и не хотелось, в этом надо признаться сразу. Атмосфера домашнего уюта настолько контрастировала с тем, что оставалось за окнами, что поневоле подумал, не очередной ли сон наяву... Ведь по логике, едва попав домой, должен броситься к оружию. Но здесь, за железной дверью на высоте третьего этажа казалось так спокойно и безопасно... Забыть бы обо всем и уйти в настоящий сон, не думая ни о чем...

Или переживания, или выпитые пятьдесят грамм повлияли на меня больше, чем рассчитывал. Даже стал подозревать, что мой организм так и не восстановился полностью, как показалось сегодня утром. Меня, как лодку в море, бросало то туда, то сюда. Как же забыл забрать свои таблетки, если там, конечно, что-то еще осталось? Они вместе с ежедневником в портфеле остался в машине. Получается, еще одна причина пробиться во двор. Но пока попробую обойтись.

Пожалуй, не следовало пить даже эту стопку. Коньяк не стал хуже, хуже стал сам. Дело вовсе не в гипертонии и не в лекарствах. Только-только настроил себя на то, что все происходящее это не больной бред и не сон, только определился с тем, что дальше делать. Теперь, получается, возвращение домой словно выбило опору из под ног. Снова все зашаталось и завертелось в голове, будто выдул целую бутылку коньяка. Все потому, что не могу сейчас определиться с тем, что делать в первую очередь. Беспокойство за дочку переросло в опасение за ее будущую безопасность. Чтобы нам дальше не пропасть, должен что-то предпринять. Оставлять ее одну страшно, боюсь. Тем более, после ее рассказов о том, что во дворе творилось, и что слышала в подъезде.

Но что мне делать дальше, вообще, что могу? Если рядом со мной дочь под моей защитой, то родители и брат с семьей неизвестно где. Хватит ли сил кому-то помочь, а если да, с кого начать??? Сколько вопросов, но пока ответ один. Вот она, моя дочь, моя Юля-кисюля. И пока она рядом со мной, не смогу заботиться больше ни о ком. Пока не сделаю так, что она окажется в безопасности.

Если стану метаться, ничего не получится, сначала надо расставить приоритеты. Ведь сам этому своих подчиненных учил. Вроде бы в нормальной жизни получалось, ни разу не облажались. Вообще, это не сам придумал, а подсмотрел не у кого-то там, у знаменитого мистера Крузо. Не актера Тома Круза, а того самого Робинзона, что попал на необитаемый остров. Когда тот составил список, «что такое хорошо, а что такое плохо», как сказал в