Датчики на груди и висках мешали сармату, и он отлепил их и поднялся на ноги. Повреждений не было — если не считать ожога от станнера, рубца на бедре и странных ссадин на щиколотках. Последние «ранки» были слишком малы, чтобы тратить на них пластырь, и Гедимин долго рассматривал их и пытался понять их происхождение, но через несколько минут забыл о них и подошёл к окну. За прошедшие сутки патрульных на аэродроме стало меньше, таблички о пресечении беспорядков исчезли, у озера стало больше сарматов с полотенцами из душевой, — видимо, там навели порядок, и купания возобновились. «Всё тихо,» — довольно усмехнулся Гедимин, отходя от окна. «Подробности спрошу, когда выйду из карцера.»

24 апреля 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

С тех пор, как карцеры убрали из ремонтных ангаров и перенесли в отдельные изолированные помещения, отсидка там стала очень скучным и томительным занятием; её скрасил бы любой клочок бумаги или пригоршня ненужных деталей, но охрана отняла у Гедимина всё, даже верхнюю одежду, и сармат провёл трое суток, разглядывая потолок и мысленно вычерчивая на нём схемы гипотетического реактора на ирренции. То, что получалось, наводило на него уныние и мысли об органическом повреждении мозга, — остро не хватало данных, и получить их было неоткуда. «Совсем как управляемый термоядерный синтез,» — думал сармат, мысленно стирая очередные наметки. «Океан энергии — но ни удержать, ни применить…»

Дверь лязгнула, открываясь, но приоткрылась только на пару сантиметров. В узкую щель протолкнули сложенный белый комбинезон.

— Гедимин Кет, на выход! — крикнул из-за двери охранник.

Гедимин оделся, посмотрел на босые ступни — сапог ему не принесли — и похлопал себя по карманам в надежде найти хотя бы дозиметр.

— Где инструменты? — спросил он, выйдя в коридор.

— Иди работать, теск, — отозвался охранник в тяжёлом экзоскелете. — У шефа спросишь.

Судя по высоте солнца над стеной леса, рабочая смена началась полчаса назад. Двери лишнего «ангара» были открыты, и сирена не взвыла, когда Гедимин, быстро ополоснувшись в душевой, спустился на нижний ярус. Можно было и не мыться — в карцере было негде испачкаться, а при выписке из госпиталя сармату разрешили принять душ — но ремонтник чувствовал себя запачканным. В душевой нашлись запасные бахилы, и сармат обрадовался — ходить по станции босиком было непривычно и неудобно.

Все сидели на местах, когда Гедимин вошёл в лабораторию, — и он даже успел мысленно пересчитать их, прежде чем его стиснули и облепили со всех сторон. Одним из первых к нему подбежал Айрон. Лаборант обхватил Гедимина за нижние рёбра — там, куда дотянулся — и уткнулся лбом в солнечное сплетение. Ремонтник сдержанно зашипел.

— Да, атомщик, тебя так просто не убьёшь! — криво ухмыльнулся Линкен, выпустив его и отцепив от него Айрона. Остальные сарматы, чуть более сдержанные, отошли сами, и Гедимин наконец перевёл дух. Фюльбер не обманул — все были живы, никто не получил серьёзных ран, и Линкен, не заработавший ни одного нового шрама, ухмылялся ещё шире, чем после расправы над локхидцами.

— Что у вас тут было? — спросил Гедимин. — Как идёт работа?

— Новое задание от «Вестингауза», — ответил Константин, кивнув на верстак с кипой запакованных чертежей. — Это твоя часть. Прошлый день в основном был потрачен на обсуждения «локхидского бунта». Линкен ждал тебя, чтобы продолжить их. А я предлагаю заняться наконец делом.

— Хорошая идея, — кивнул Гедимин. — Линкен, ты знаешь о крейсере?

Взрывник ухмыльнулся.

— Я помню о нём каждую секунду, атомщик. Ну да, я не думал, что там так быстро проснутся. Видимо, наши мартышки подняли слишком много шума. Не говори ничего. Я и так всё знаю. Может, затея и была идиотской. Но мне она понравилась. Когда восстание начнётся всерьёз, я пойду за тобой. Да все пойдут!

Гедимин посмотрел ему в глаза — радужка сармата побелела, заискрилась и разлилась от края до края век, и это было чем угодно, только не признаком ясности ума.

— А я пойду в хранилище, — буркнул ремонтник, отводя взгляд. — Надо проверить облучатель.

— Не забудь инструменты, — Иджес кивнул на вещи, сложенные на верстак и прикрытые белым скирлином.

…Несколько часов тишину в лаборатории нарушали только обрывистые замечания по рабочим вопросам и просьбы что-нибудь подать или убрать на место, но ближе к обеду терпение сарматов истекло, и, когда Линкен поднялся на верхний ярус и пригнал оттуда робота-уборщика, нагруженного контейнерами с едой, разговор снова зашёл о недавних событиях.

— Наверное, Фюльберу пришлось из кожи вылезти, чтобы замять это дело, — сказал Хольгер, сделав большой глоток Би-плазмы. Сармату не терпелось вернуться к беседе, и он едва не подавился питательной жижей.

— Странно, что «Локхид» стерпел, — задумчиво сказал Константин. — Избиение охранников, разрушенные экзоскелеты, повреждённые конструкции… Определённо, информация должна была просочиться на материк. Интересно, что об этом думают федералы…

Он достал смарт и развернул голографический экран так, чтобы всем сарматам была видна открытая страница. Первая же ссылка на сайте новостей заставила Гедимина вздрогнуть.

«Восстания не было: федеральная служба безопасности опровергла сообщения о подавленном восстании сарматов на урановых рудниках Канады», — гласил заголовок. Последующие три повторяли те же слова в разных сочетаниях. Константин, удивлённо хмыкнув, развернул одну из ссылок.

— «Сообщения, распространившиеся на неофициальных сайтах новостей и форумах штатов, о восстании, поднятом сарматами в одном из шахтёрских поселений, не имеют ничего общего с действительностью, — сообщил источник в Комитете контроля…» А, вот: «Недоразумение, возникшее между сарматами и службой охраны корпорации „Локхид“, было успешно разрешено без единого выстрела, — утверждает глава службы безопасности международной ядерной корпорации „Вестингауз“. Также сообщается о его личном участии в переговорах по мирному урегулированию конфликта. Напоминаем, что предприятия корпорации „Вестингауз“, построенные на Канадских территориях, успешно функционируют…» Значит, сам Мартинес тоже засветился. Насколько я его знаю, ему это не было приятно.

— Константин, поищи сообщения на форумах, — попросил Хольгер. — Интересно, что именно просочилось наружу.

— Если опровергать взялись даже федералы, навряд ли мы что-нибудь