Предприятие в Афганистане оказалось впечатляюще успешным. Накануне операции ожидалось, что на полное уничтожение «Талибана» и «Аль-Каиды» потребуются долгие годы, поэтому строились планы по отправке в зону боевых действий в случае необходимости 50 или 55 тысяч американских солдат. Однако натиск на земле и с воздуха быстро породил ощущение, что победа неизбежна, и эти настроения, подкрепленные вполне достойными вознаграждениями, разделяли и афганцы: все больше боевиков «Талибана» (духовный лидер талибов утверждал, что они «вели себя как куры») и подкупленных полевых командиров переходили на сторону американцев без боя. За два месяца в стране был наведен порядок, что, по подсчетам ЦРУ, обошлось примерно в 70 млн долларов. Кроме летчиков и ряда морпехов, задействованных на заключительном этапе, американский контингент в этом конфликте включал около 110 офицеров ЦРУ и 316 офицеров специальных подразделений. В ходе операции в Афганистане американцы потеряли убитыми двоих человек, трое стали жертвами ошибочного нанесения ударов по своим, еще десять человек погибли в результате несчастных случаев. ВМФ и ВВС США выполнили около 6,5 тысячи ударов с воздуха, из которых 57 % пришлось на высокоточные управляемые боеприпасы[392].

Впоследствии США, их союзники и афганские подручные провели еще одну совместную операцию, чтобы выбить остатки боевиков «Аль-Каиды» с их баз в отдаленных горных районах. Успех этой операции уже не был безоговорочным, поскольку многие из важнейших предводителей талибов и «Аль-Каиды» сумели скрыться. Существует мнение, что этому способствовал переизбыток доверия недостаточно мотивированным и в чем-то ненадежным афганцам. В ходе операции были убиты 11 американцев и трое лояльных им афганцев[393].

После завершения войны в Афганистане появилось новое правительство, опирающееся на широкие слои населения, многие афганцы вернулись в свою истерзанную страну, а значительное число стран предоставили Афганистану материальную и иную помощь. Обстановка в стране стала безопаснее, в особенности в Кабуле, однако на значительной территории за пределами столицы продолжали править или грабить предприимчивые полевые командиры, которые придерживались сложившейся прежде линии поведения. Центральное правительство поставило сложную задачу – либо разгромить полевых командиров, либо переманить их на свою сторону. «Теперь мы называем их региональными лидерами», – пояснял один представитель нового правительства Афганистана[394]. Ситуацию осложняли разнообразные случаи террористических атак и спорадических нападений партизан, за которыми явно стояли возрождающиеся участники «Талибана» и «Аль-Каиды» – некоторые из этих акций нанесли дополнительные потери американцам и их союзникам[395].

Война в Ираке (2003–…)

Относительно преступного иракского режима Саддама Хусейна существовал масштабный консенсус, в особенности среди развитых стран, что он заслуживает полного презрения. Более того, вполне обоснованно ожидалось, что полноценное вторжение организованной армии положит конец этому режиму, и представлялось совершенно вероятным, что отличающаяся слабым командованием и деморализованная армия Ирака, которая во время Войны в заливе вообще едва ли вступала в бой, в случае вторжения будет не в состоянии оказать серьезное вооруженное сопротивление[396]. К тому же в случае проведения международной военно-полицейской интервенции можно было уверенно рассчитывать, что серьезного кровопролития, почти неизбежного при любом гражданском конфликте в Ираке, удастся избежать. Однако в 1990-х годах собраться с духом для подобной войны так никто и не смог.

Тем не менее после террористической атаки на США 11 сентября 2001 года президент Джордж Буш – младший начал всерьез обдумывать возможность развязать в Ираке войну, чтобы низложить Саддама Хусейна, примерно как в свое время его отец организовал в Панаме свержение Норьеги. В 2002 году, после успешного предприятия в Афганистане, администрация Буша-младшего нацелилась на кампанию в Ираке. Попытки установить причастность Ирака к международному терроризму оказались преимущественно тщетными, однако оставались значительные опасения, что в ненадежные руки диктатора попадет или уже попало оружие массового поражения. Страх усиливался утверждениями, что Саддам может передать это оружие убежденным террористам для использования на территории США. Эта точка зрения имела немалую поддержку среди общественности и в Конгрессе, поскольку Америка все еще не оправилась от терактов 11 сентября.

Однако за пределами США замысел войны в Ираке вызывал куда меньший энтузиазм, в особенности среди масс граждан, и американцам так и не удалось добыть хоть какую-то резолюцию международных структур в поддержку своих действий, хотя они усиленно добивались этого как от НАТО, так и от ООН. Единственным явным союзником США по иракской проблеме был премьер-министр Великобритании Тони Блэр, а лидеры большинства государств, в том числе граничащих с Ираком, похоже, никогда и близко не видели в Ираке угрозу того масштаба, о которой заявляли Штаты, находясь за тысячи километров. Другие страны считали неубедительными или неполными доказательства того, что Ирак разрабатывает или владеет оружием массового поражения, которое было запрещено в стране рядом постановлений ООН. Как и многие американские аналитики, различные мировые лидеры полагали, что ничтожный с военной точки зрения режим Саддама без труда можно сдерживать и контролировать[397]. Кроме того, кое-кто полагал, что в действительности американским стремлением к войне движет желание обеспечить контроль над иракской нефтью или задобрить неоконсерваторов (в особенности в Министерстве обороны), которые в основном активно выступали за обеспечение безопасности на Ближнем Востоке в интересах Израиля[398]. Что касается Буша, то он выдвигал и гуманитарные доводы, утверждая, что Саддам Хусейн – это чудовище, избавление от которого однозначно пойдет на пользу угнетенным и измученным гражданам Ирака. Однако эта аргументация почти не получала развития в сравнении с утверждениями о явных нарушениях Ираком резолюций ООН о разоружении, а также о том, что Ирак представляет угрозу интересам США на Ближнем Востоке, в особенности из-за связей с террористами. Похоже, что администрация Буша понимала: сугубо гуманитарные аргументы не обеспечат операции существенную поддержку как внутри страны, так и в международном сообществе.

В конечном счете, решившись действовать, Буш закрыл глаза на отсутствие международного одобрения и сколотил небольшую, основанную на его персональных предпочтениях «коалицию добровольцев», куда также вошли преимущественно британские и некоторые австралийские политики, и направил в Ирак американские войска. Примечательно, что, несмотря на масштабное неодобрение этого предприятия, американцы не опасались, что шатающемуся иракскому режиму придут на помощь другие страны, в особенности развитые, – существенное изменение со времен холодной войны.

Как и следовало ожидать, иракские вооруженные силы проявили себя примерно так же, как и в ходе кампании 1991 года: обычно они разбегались под натиском американцев и, похоже, не имели чего-то даже близко напоминающего связную стратегию сопротивления. Сцены, аналогичные тем, которые наблюдал один журналист, посетивший Ирак в ходе кампании, могли иметь место и