Количество лотосов безмерно возросло и украсило долину божественным ароматом, красотой идеальных линий. Душе стало легко и радостно от вида гармонии природы, и она слабо засветилась удовольствием, впитав силу высшего мира.

Правее от озер поднимались горы. Конечно, не такие высокие и могучие, как Гималаи, без снежных верхушек и острых вершин, но вполне сносные для обители тэнгри.

На пологих предгорьях разлеглись сотни строений.

Сначала Мархи они казались крошечными, смешными, пока он не пересек низину и не ступил на дорожку из чистого золота. Она вела наверх, к этим жилищам.

– Обиталища тэнгри, – сделал вывод парнишка, обведя взглядом роскошь рукотворных чудес. – Золота они не жалеют.

Покачав головой и щурясь от отраженных тропой лучей, он оценил извилистый путь, который предстояло преодолеть. Да, далековато, но не дальше того пути за спиной. Так что сойдет, терпимо.

Прошел час, другой, когда Мар, наконец, добрался до построек. Как ни странно, усталости не было, только сожаление об утерянных минутах. Или же сбереженных? Кто знает, как течет здесь время, если и вовсе течет. Ведь не зря же боги вечны. Быть может, их оберегает небытие прошлого и будущего.

У первого храма с покатой крышей возник силуэт мужчины и тут же исчез за скромным фонтаном, который скрывало от любопытных взоров персиковое многоцветье сада. Однако черепица цвета киновари, отбеленные стены не смогли спрятать черные одежды бога, спешно ретировавшегося при незнакомце.

Мар набычился, сжал кулаки. Какого черта они прячутся? Чего он сделал такого, чтобы от него скрывались?

– Эй, Ваше превосходительство! Да-да, вы, в черном кимоно. Я вас вижу.

Белоликий красавец с утонченными чертами девы выглянул из-за бьющих струй, пренебрежительно сморщил носик. В иссиня-черных волосах зазвенели заколки с цепочками из белого золота.

– Иди вон, маленький гнус. Иди мимо! – взвизгнул он и снова шмыгнул за водяную преграду.

– Офигеть. Нормально вы гостей встречаете, – возмутился Мар и, едва пройдя первый храм, все же обернулся, спросил. – Как вас величать, о великий? Простите за грубость.

Из-за ствола ближайшего к парню персика появился небесно-голубой глаз, сощурился, затрепыхалась на ветру угольная прядь.

– Хухэй Меткий, тэнгри голубого неба, усмиритель злых духов.

Бог снова спрятался.

Мархи поклонился богу и пошел дальше. Ему Хухэй точно не поможет. Смысла стращать пугливого тэнгри нег никакого.

Чуть поодаль, левее перед мальчишкой возникла новая обитель. Еще краше и выше. Богаче и изысканней. Киноварь на крыше горела ярче, белизна стен, походила, скорее, на мрамор, чем на обычную побелку.

На лестнице дома, спускающейся подобно пирамиде сразу с четырех сторон, сидел еще один бог. Такой же статный и могучий, как его жилище. В руках он держал книгу, рядом лежала прозрачная трость изо льда или хрусталя. В навершии блистала громадная, в человеческую голову снежинка.

Мархи, наученный предыдущим опытом, поклонился и опустил веки так, чтобы образ тэнгри почти исчез из поля зрения. Зато теперь ами увидел, что ступни бессмертного наги, и пальцы непрерывно поглаживают гладкое золото под ними.

– Здравствуйте. Подскажите, бессмертный, как найти дом Отца Неба?

Сребровласый мужчина не двинулся с места. Каменное лицо с тонкой бородкой осталось прежним. Он сосредоточился на чтении.

Мархи хотел повторить вопрос, решив, что его не расслышали, но бог внезапно заговорил:

– Прямо по дороге не сворачивая. Двадцать пять домов. Хочешь поблагодарить и спросить мое имя?

Мархи смущенно покраснел:

– М-м-м, да.

– Бударгуу Сагаан, божество снега. Иди, куда шел, мальчик. Мне не о чем говорить с черным.

Сердце кама похолодело. Оказывается, тэнгри и эжины знали, кто он, быть может, знали, зачем он здесь, но не желали разговаривать с шаманом, у которого черные корни. И Хухэй не боялся, а брезговал вести беседу с недостойным. Вот оно что!

Ла-а-адно, как знаете. Мала – милосердный, он-то не станет воротить нос от своего помощника с Земли. Не то что эти…

У третьего обиталища Мархи останавливаться не стал, мало ли как его тут встретят. Благо предыдущий тэнгри указал дорогу, и заводить разговоры с другими жителями теперь повода не было.

Осанистый, почти квадратный дом этого бога походил на вола. Даже крыша, слегка изогнутая гамаком или спиной полевого трудяги, была не красной, а бурой. Лестницы не имелось.

– Ишь какой! Хоть бы поклонился, паршивец, – громыхнул голос за столбом-опорой, на которой держалась правая часть дома.

На террасу неспешно вышел полнотелый муж и, растопырив локти, уперся тыльной частью ладоней в жиреющие бока.

Квадратное лицо было в поту.

– Классная броня, Салихгаан. Приветствую вас.

– А-а-а, узнал, гаденыш. Лады. Тимучин рассказывал?

– Да. Бог кузнецов всегда нам, шаманам, помогает. За что ему благодарность.

Тэнгри улыбнулся. Кожа на лоснящихся от жира и удовольствия щеках натянулась.

– А как бы вы без молний и огня? Металл податлив и куется не от грубой силы, а от умения кузнеца и от жара пламени.

Юный дух Мархи согласно кивнул.

– Обитель Мала далеко? – спросил он у бога-помощника и услышал несколько советов, как быстрее до нее добраться.

– Только вот что… – добавил Салихгаан, озираясь по сторонам в поисках случайных ушей. – Меня не выдавай. Остальные тэнгри гневаются на шаманов, не желают с вами вести дела. Узнают, что я помог, и лишат всякой благосклонности. С кем мне тогда на рыбалку ходить?

Едва сдержав недоумение, Мархи согласился молчать и пошел по узкой тропе, указанной тэнгри. Заметить ее самому меж зелени было невозможно. Протоптанная прислугой и мелкими служками, она походила на лесную прогалину в густой чаще.

Два высоких, ступенеобразных подъема и шаман, наконец, добрался до храма бога небес. Так как подниматься ему пришлось не с главного входа, парадные врата и стены обиталища скрылись за глубоким рвом и оградой из ало-рыжего металла, похожего на медь. Подобные высохшим лианам резные листы этого заграждения достигали в высоту двух, а то и трех метров. Шипы стеблей не давали ни единого шанса перелезть во внутренний двор.

Мар чуть ли не кубарем спустился в ров, наполненный водой и белыми лилиями. Преодолел мокрую преграду, которая оказалась чуть выше колен мальчика и, цепляясь за корни растущих растений, поднялся наверх. Ловко хватаясь за высоченный забор, он, словно обезьянка, полез по ним в окружную к главным вратам.

Рубаха мешалась, то и дело застревала мокрыми краями в вензелях ограды, а кое-где даже трескалась, когда парень пытался перелазить на следующую сцену – отрез. Грязь на ногах заставляла его скользить по прутьям, больно ударяться костяшками. От этого парнишка вскрикивал и матерился. Тихо, конечно, но внятно.

– Помочь? – неожиданно послышался мягкий баритон совсем близко от уха Мархи и тот, вскрикнув, отцепил руку от