своем величии, а на сделке, которую он заключил с судьбой (как это описано в главе 2 «Невротические требования»). Раз он честен, справедлив, верен долгу, он требует, чтобы с ним честно обращались другие и жизнь вообще. Эта безоглядная вера в незыблемую справедливость, которая верховенствует в жизни, дает ему ощущение власти над ней. Его собственное совершенство, таким образом, не только путь к превосходству, но и средство управлять жизнью. Идею незаслуженного везения или невезения он даже не рассматривает. Собственный успех, благополучие, хорошее здоровье, следовательно, не то, чем нужно наслаждаться, а заслуга его добродетели. И напротив, любой удар судьбы (потеря ребенка, несчастный случай, неверность жены, увольнение с работы) может привести этого внешне уравновешенного человека на грань гибели. Для него злая судьба не просто акт несправедливости, помимо (и сверх) этого он потрясен ею до основ своего психического существования. Она расшатывает всю его систему сведения счетов и рисует в воображении ужасающую перспективу беспомощности.

Ведя разговор о тирании надо, мы обсудили и другие его уязвимые места: это признание своих ошибок и неудач и противоречащие друг другу надо. Что удар судьбы, что осознание своей непогрешимости – в любом случае почва из-под ног у него выбита. Склонность к смирению и неослабная ненависть к себе, до сей поры успешно сдерживаемые в узде, теперь могут сорваться с привязи.

Третий подтип, движущийся в направлении высокомерной мстительности, отождествляет себя со своей гордостью. Основной мотив, который движет им по жизни жизни, – это потребность в мстительном торжестве.

Как утверждает Херольд Кельман, говоря о травматическом неврозе[52], мстительность превращается в образ жизни.

Потребность в мстительном торжестве – обычная составляющая погони за славой. Поэтому интерес для нас представляет не само существование этой потребности, а ее всепоглощающая сила. Как может идея торжества над другими захватить такую власть над человеком, что он согласен провести всю жизнь под ее пятой? Конечно, она должна питаться из могучих источников. Но знать о них еще не означает понять, насколько страшна их власть. Ради более полного понимания мы должны взглянуть на проблему еще с одной стороны. Даже если чья-то потребность в мести и торжестве очень остра, ее обычно сдерживают три фактора: любовь, страх и осторожность (чувство самосохранения). Только если эти силы не действуют (временно или постоянно), мстительность может захватить личность в целом (у Медеи она стала объединяющей силой) и манить ее к мести и торжеству. В обсуждаемой нами фигуре нашли место оба процесса (могущественный порыв и недостаточность задержек), отвечающие за размах мстительности. Великие писатели интуитивно улавливали такое сочетание и представили нам его в более впечатляющей форме, чем может на то надеяться психиатр. Это, например, капитан Ахав в «Моби Дике», Хитклиф в «Грозовом перевале», Жюльен Сорель в «Красном и черном».

Пожалуй, мы начнем с описания проявлений мстительности в человеческих отношениях. Настоятельная потребность торжествовать над другими усиливает в этом подтипе соревновательный характер. Фактически для него невыносимо, если кто-то знает или достиг больше него, имеет большую власть, и поэтому он любым путем подвергает сомнению чужое превосходство. Мстительность заставляет его унижать соперника. Даже если он подчиняется ради карьеры, в нем зреют планы окончательного торжества. Не обремененный чувством лояльности, он легко может стать вероломным. Во многом зависит от его дарований, каких достижений и каким трудом он может достичь. Но мы увидим, что при всех своих планах и интригах он часто не добивается ничего стоящего, не только в силу своей непродуктивности, но и потому, что слишком саморазрушителен.

Самые очевидные проявления его мстительности – приступы ярости. Эти взрывы мстительного бешенства ужасают и его самого – как бы не наломать дров, когда отказывают тормоза. Например, пациенты действительно могут бояться убить кого-нибудь, находясь под воздействием алкоголя, то есть когда отключен их обычный самоконтроль. Сильный порыв мстительности вполне способен смести осторожную расчетливость, обычно управляющую их поведением. Ослепленные мстительным гневом, они на самом деле могут подвергнуть опасности свою жизнь, работу и положение в обществе. Блестящий пример мы находим в художественной литературе: Жюльен Сорель из романа Стендаля «Красное и черное» стреляет в мадам де Реналь, прочтя порочащее его письмо. Позже мы поймем это отчаянное безрассудство.

Но еще важнее, чем эти периодичные, редкие вспышки мстительной страсти, постоянная мстительность, проходящая через всю установку этого типа лиц по отношению к людям. Они твердо убеждены, что каждый в глубине души таит злые намерения и нечестен от природы, что дружеские жесты – это притворство, и единственный выход – относиться к каждому как к мошеннику, пока тот не докажет свою честность. Но и полученные доказательства еще не повод отказываться от подозрений. Его поведение открыто демонстрирует высокомерие, он часто груб и оскорбляет окружающих, хотя иногда все это прикрыто тонким налетом цивилизованной вежливости. Но тонко или грубо, понимая или не понимая этого, он унижает окружающих и эксплуатирует их. Он может использовать женщин для удовлетворения своих сексуальных потребностей с полным пренебрежением к их чувствам. Он и всех людей использует для своих нужд до предела, но с «наивной» эгоцентричностью. Он часто заводит и поддерживает знакомства, руководствуясь исключительно удовлетворением его потребности в торжестве: этот человек станет очередной ступенькой в его карьере, ту влиятельную даму можно завоевать и подчинить, а последователи будут слепо почитать его и увеличат его власть.

Он блестящий мастер фрустраций – простых и великих надежд людей, их потребности во внимании, спокойствии, времени, обществе, радостях[53].

Вздумай другие возражать против такого обращения, он скажет, что это их невротическая чувствительность вызывает такую реакцию.

Когда эти тенденции обозначаются достаточно ясно во время психоанализа, он может воспользоваться ими как законным оружием в борьбе всех против всех. Он был бы дураком, если бы не был настороже, не направлял бы свои силы на защиту. Он должен быть всегда готов дать сдачи. Он должен всегда и при любых условиях быть непобедимым хозяином положения.

Главное, что выражает его мстительность, – это особый род требований, предъявляемых им, и способы, которыми он их отстаивает. Он и не предъявляет требования открыто и может даже совсем не осознавать того, что имеет или предъявляет некие требования, но фактически считает, что у него есть право на безоговорочное уважение его невротических потребностей и позволение на полнейшее неуважение потребностей и желаний других. Например, он считает себя вправе без стеснения высказывать нелестные и критические замечания, но также считает своим правом никогда не подвергаться никакой критике. Он вправе решать, насколько часто или редко ему следует видеться с приятелем и как проводить это