знакомый вонючий матрас и закрыл глаза. Беспокойная ночь в чужеземном лесу, дальняя дорога и ряд тяжёлых потрясений истощили его. И хотя ему было о чём подумать, все мысли смешались в одну большую липкую массу, и он погрузился в глубокий сон.

Глава 13. Скользкая петля

— Подъём, Хрустов! — прогремел бас охранника. — Как ты можешь спать? Тебя ведь сейчас повесят.

— А? — с трудом открывая глаза, произнёс Костя.

— Вставай, говорю! Идти пора.

— А чего так рано? — сонным голосом поинтересовался зоолог. — Мне говорили, казнь назначена на полдень.

— Так ведь уже полдень! Ты проспал все последние часы своей жизни.

— Что поделать, — пожал плечами Хруст. — Не самый плохой конец. Перед смертью не надышишься, а я хотя бы выспался.

— Да ты оптимист, — усмехнулся охранник. — Что ты прячешь за спиной? — прищурился он. — Ну-ка, покажи руки!

Костя молча поднялся с матраса и повернулся спиной к здоровяку, демонстрируя пошарпанные наручники.

— Вот гады, — выругался охранник. — Не дали человеку нормально провести последнюю ночь… — добавил он, качая головой. — Если ты ещё и до эшафота в браслетах пойдёшь, я себе этого не прощу. Сейчас мы их снимем…

— Как звать-то тебя, мил человек?

— Николай.

— Не глупи, Коля, — посоветовал Хруст. — Предыдущий охранник тоже был добряком, неделю назад весь Ирий спас. А теперь в соседней камере сидит.

— Знаю! Беседовал с ним давеча.

— И что? Неужто жизнь не мила?

— Слушай, как бы он не злился, но ни капельки не жалеет о содеянном. Говорит, что, повернись время вспять, он сделал бы то же самое.

— Странно… Вчера при встрече он на это даже не намекал.

— Ещё бы! Его ведь тоже сегодня вздёрнут. Сразу после тебя.

— Да уж. Жаль, что так вышло.

— А чего жалеть-то? В нашем одичавшем мире далеко не каждый может остаться человеком, а у него получилось, — рассуждал охранник, позвякивая связкой ключей. — Подходи.

— Благодарю, Николай! Обещаю, что не подведу.

— Да ты не переживай, — отмахнулся мужчина. — Будешь дёргаться — пристрелю, да и всё.

— Ну да, ну да…

Сняв с Кости наручники, охранник отворил дверь и жестом указал на выход. Пропустив Хруста вперёд, он взял автомат наизготовку и двинулся следом, выдерживая дистанцию около метра. Проходя мимо цехов и жилых палаток, зоолог и его конвоир не встретили ни одной живой души. Спереди доносился гул взволнованной толпы, собравшейся на центральной площади. В былые времена там проводили соревнования по футболу среди заводских работников из разных цехов. Команде победителей вручали переходящий кубок чемпионов и призы в виде мелкой бытовой техники. По большей части это был низкосортный ширпотреб, но людям всё равно было приятно. Нынешние обитатели «Статора» продолжили традиции предшественников и стали проводить спортивные состязания на площади. Тут же праздновали день посёлка, встречали Новый год, проводили конкурсы талантов и устраивали показательные казни.

На повешение уже давно не собиралось так много людей. Жителям Ирия наскучили казни убийц, воров и тунеядцев, а вот зоолог попал на эшафот впервые. Люди перекрикивали друг друга, пытаясь угадать причину, по которой человек, стоявший на страже посёлка, внезапно оказался преступником.

Чтобы провести приговорённого мимо зевак, защитникам пришлось выстроиться в живой коридор, силой раздвигая толпу перед Хрустом, как Красное море перед Моисеем. Взойдя на высокий помост, где его уже ждала крепкая верёвка, зоолог остановился и завёл руки за спину.

— Почему без браслетов? — ледяным тоном спросил Ежов, встретивший их на эшафоте.

— Сломались, — незатейливо соврал охранник.

— А мозг у тебя не сломался? — съязвил Валентиныч. — Прочь с глаз моих!

— Есть, — ответил Николай и спустился вниз.

Ежов приказал надеть на зоолога наручники, а сам направился к палачу. Шепнув ему пару слов, он подошёл к краю эшафота и поднял вверх ладонь. Толпа замолкла.

— Уважаемые сограждане! — начал он. — В этот прекрасный солнечный день мы собрались здесь, чтобы вершить правосудие. Сегодня нам придётся казнить человека, которому мы доверяли, как старшему брату. Мне тяжело говорить об этом, но закон един для всех. И я вынужден вынести приговор одному из лучших зоологов Ирия — Хрустову Константину Ивановичу, — он выдержал небольшую паузу, давая людям время на осмысление. — Это большой удар для всех нас, но это гуманное наказание за измену родине. Пока мы сладко спали, думая, что зоологи уберегут нас от чудовищ, они использовали своё положение в личных интересах. Почему я говорю «они»? Потому, что зоолог по прозвищу Тощий, земля ему пухом, состоял в преступном сговоре с сегодняшним осуждённым. Эти наёмники объединили усилия, желая стереть наш прекрасный Ирий с лица земли. Негодяи возомнили себя всадниками апокалипсиса и решили закончить то, что начала мать природа три года назад.

— Начала наука, а не природа! — крикнул Костя.

— Молчать! — перебил Ежов. — Заткните ему рот!

Один из охранников, стоявших на эшафоте, начал запихивать Хрусту в рот свой носовой платок — ничего другого у него не оказалось.

— Стойте! — выкрикнул стоявший в толпе зоолог Юрий Михайлович. — Дайте ему высказаться! У осуждённого есть право на последнее слово!

— Что? — опешил Валентиныч.

— Да-а-а! — подхватила публика. — Сло-во! Сло-во! — скандировали люди.

— Тихо! — тщетно пытался успокоить их Ежов. — Соблюдайте, пожалуйста, тишину!

— Сло-во! Сло-во! — не успокаивался народ.

— Хорошо, хорошо! — сдался начальник. — Будет вам последнее слово. Но перед этим, — он поднял вверх указательный палец, поворачиваясь к палачу, — наденьте на его шею петлю!

Согласившись с решением Ежова, люди успокоились и принялись молча наблюдать за происходящим на эшафоте. Палач проводил Костю к месту повешения и приказал ему встать на деревянный люк, открывающийся вниз. Пока исполнитель смазывал шею зоолога жирным раствором, к нему подошёл Ежов.

— Не вздумай ляпнуть лишнего, — шёпотом предупредил он.

— А то что? — оживился Хруст. — Вздёрнешь меня ещё раз?

— Пойми, пацан, повесить можно по-разному, — злобно блеснув глазами, намекнул Ежов. — Палач может устроить всё так, что несколько минут в петле покажутся тебе вечностью в аду. Выбор за тобой, друг мой!

— Не друг ты мне!

— Какие мы смелые, — насмешливо произнёс Валентиныч. — А Игорёк твой, думаешь, тоже бесстрашный? Я ведь и его могу вздёрнуть. На глазах у любящей семьи.

— Вообще-то я здесь из-за него. А ещё он убил моих настоящих друзей. Нашёл, чем пугать!

— Нет-нет, что ты? Я никого не пугаю. Просто хотел сказать, что дружба чем-то похожа на любовь.

— Да? И чем же?

— Привязанностью к козлам, — ехидно улыбнулся Ежов и отошёл в сторону.

Зеваки замолкли, и над центральной площадью Ирия повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь скрипом досок под ногами палача. Он надел на шею зоолога скользкую петлю и затянул её потуже. В этот момент Костя осознал, что изобретательному