Он задумчиво покачал головой – так, словно пытался уловить ускользающую мысль.

– «Эксперименты». Да. Один раз я слышал это слово в доме Утешителя.

– И кто его произнес? – спросила я, уже догадываясь об ответе.

– Мой опекун. В беседе со своим управляющим – у него поместье где-то на юге, на озерах, я там никогда не был. Однажды я вернулся из школы, а они заходили в кабинет, еще не успели закрыть дверь до конца. И тут Утешитель что-то спросил про эксперименты. Больше я ничего не расслышал. Мне это тогда показалось странным, поэтому и запомнил.

Значит, дядя не зря предупреждал меня об Утешителе Йенаре. Я вдруг вспомнила про «Падение Альканзара» и про свои догадки об оскудении дара, но рассказать об этом не успела. Мы уже спустились по уходящей вниз дороге и теперь не видели, есть ли за нами погоня. Кинн на секунду замер, потом встревоженно оглянулся.

– Давай в лес. Если они решили двинуться в эту сторону, то скоро будут здесь. Тем более ветер восточный: мы их даже не услышим, а вот они нас – вполне.

Вслед за ним я вошла под прохладную сень Черного леса. Кинн ловко выбирал дорогу между узловатых корней, поваленных деревьев и валежника, и я подумала, что не одна я научилась чему-то новому за прошедший месяц. Где-то затренькал ручеек, и я с трепетом вспомнила засаду Волков. Кинн, видимо, тоже подумал об этом.

– Прости, что тогда, у ручья, ничем тебе не помог. И потом остановил… Я боялся, что это только навредит, – в лесу, да и в поле мы бы от них не сбежали. Но если бы Боза позволил себе что-то еще, я бы вмешался. Я…

Очевидно, Кинну не давало покоя собственное бездействие. Я поймала его взгляд:

– Я понимаю. Спасибо. Даже не хочу думать, что было бы со мной, если бы не ты.

Кинн дернулся, словно я влепила ему пощечину.

– Если бы не я, тебя бы здесь вообще не было. Ты была бы дома, в безопасности. Из-за меня вся твоя жизнь пошла под откос.

Мне хотелось сказать, что моя жизнь и так шла под откос и что изгнали меня не из-за него, а из-за того, что я так глупо решила вмешаться в происходящее. И что на самом деле изгнание спасло меня от несчастливой жизни с нелюбимым человеком – жизни, полной лжи. Но Кинн ушел вперед, не позволив мне возразить.

Несколько часов мы пробирались по лесу без остановки. Пока я, ослабнув от голода и жажды, не запнулась наконец о выпирающий корень высоченной ели и не опустилась без сил на землю.

Кинн тут же вернулся и без лишних слов достал из заплечного мешка бутылку с водой. Пока я пила, он вытащил какой-то сверток и, развернув ткань, протянул мне лепешку с куском запеченного мяса. Я жадно вцепилась в еду зубами, но, проглотив несколько кусков, остановилась. Мясо было приправлено герзанией.

Я замерла с едой в руке, чувствуя, что из глаз потекли слезы.

Как-то я случайно нашла герзанию, когда собирала зелень на ужин, и принесла Ланде. После того как все расхвалили приготовленное мясо, она каждый раз стала добавлять пряность в блюда. А это мясо Ланда приготовила для праздничного ужина. Она бы не добавила герзанию, если бы продолжала меня ненавидеть.

Кинн оторвался от еды и, заметив мои слезы, тихо спросил:

– Что-то не так?

Всё не так.

Я закусила губу, чтобы не разрыдаться.

Ланда не должна была умереть. Она ждала ребенка. Она должна была вернуться домой!.. И Нери, и Олеа. Даже Вэльд. Даже Тарина. Они не заслужили такой участи!

Кинн смотрел на меня так странно – напряженно и одновременно ласково, – что я не выдержала:

– Там… были… мои друзья…

Сказав это вслух, я поняла, что это правда. За прошедший месяц у меня появилось больше друзей, чем за всю прошлую жизнь. Но этих друзей не стало.

Мое сердце разрывалось на части от боли, от крика, от тоски.

– Мне очень жаль.

Кинн хотел было положить руку мне на плечо, но вместо этого схватил почти пустую бутылку и, поднявшись, сказал:

– Пойду поищу, где можно набрать воды.

Как только он ушел, я привалилась к шершавому стволу ели и бессильно разрыдалась.

Сегодня они все уже могли быть в Зенноне. В безопасности. Праздновать свое возвращение.

Вместо этого их поглотили Тени. Без следа. Как будто их и не было.

Пустота, оставшаяся после ухода Нери, Ланды и Олеа, слов но разрослась на полмира, всё выхолодила, обесцветила…

Когда Кинн вернулся, я уже не плакала. Просто сидела, закрыв глаза и прижавшись затылком к шероховатой коре.

– Я нашел ручей. Тут недалеко. Если хочешь…

С трудом разлепив влажные ресницы, я кивнула и, отложив так и не доеденную лепешку с мясом, поднялась и пошла в ту сторону, куда он указал. Холодная вода из ручья немного привела меня в чувство.

Я должна взять себя в руки. Кинн и так винит себя в том, что меня изгнали. Если я не соберусь, ему будет еще тяжелее.

Вернувшись, я заставила себя доесть свою порцию и постаралась бодро улыбнуться.

– Теперь мне лучше.

Кинн, собирая вещи в мешок, бросил на меня короткий взгляд:

– Знаешь, рядом со мной можешь не притворяться.

От этих слов я снова едва не расплакалась, но нашла в себе силы кивнуть.

До конца дня мы сделали лишь еще один долгий привал, чтобы поесть. Время от времени Кинн выбирался к дороге и высматривал Волков, заодно проверяя по мерным столбам, далеко ли осталось до Сприлла. Наконец, вернувшись после очередной проверки, он сказал:

– До заката чуть больше часа. Мы должны были уже добраться. Надо выйти на дорогу – так дойдем быстрее.

– А как же Волки?

– Придется рискнуть. Если мы их сбили со следа, то в лесу только тратим время. Если же они идут за нами… В Сприлле от них скроемся. Главное, добраться туда первыми.

Пока мы пробирались к дороге, я не удержалась и спросила:

– Тогда, у ручья, Боза сказал, что им… плевать на Теней. Что они готовы возвести щит и в лесу. Разве Волки не боятся возводить щит на открытом пространстве?

Тени способны проскользнуть даже в самую маленькую щель, поэтому дома не являются для них особыми препятствиями. Но от одной мысли о том, что между тобой и Тенями только световой щит, мороз пробирает по коже.

Лицо Кинна мгновенно помрачнело, а когда он заговорил, его голос подрагивал от