Но факт оставался фактом: я хотела, чтобы меня желал вовсе не он.

Для Клэя я была всего лишь инструментом, хитрой частью плана по возвращению Малии. И даже не могла на него злиться, ведь сама охотно согласилась на предложение помочь мне завоевать Шона, потому что сам Клэй меня тогда даже не интересовал. Я хотела одного только Стетсона, мечтала только о нем.

Как глупо было с моей стороны забывать об этом, когда Клэй обнимал меня, прикасался, целовал.

Я была полной дурой, вообразив себя героиней какого-то глупого любовного романа. Вместо того чтобы помнить о том, что на самом деле я – просто странная, скучная девчонка, которая пыталась притворяться.

Пыталась притворяться во всем.

Я притворялась, будто достаточно уверена в себе, чтобы быть специалистом по связям с общественностью, притворялась девушкой Клэя, притворялась, что ничего не чувствовала, когда он раздевал меня, ртом и руками доставляя такое удовольствие, какого я не испытывала никогда в жизни.

Я притворялась, будто мне на него наплевать, будто хотела, чтобы Малия вернулась в его жизнь, и сама желала помочь в этом.

Месяцами жила во лжи.

А теперь даже понятия не имела, кто я такая.

Еле волоча ноги, в последний раз свернула за угол по пути в свой квартал и сунула руку в карман в поисках ключа. Я так увлеченно пялилась на тротуар и даже не замечала, что не одна, пока не остановилась возле ступенек в подъезд.

И пока в поле зрения не появилась пара больших белых кроссовок.

Сердце замерло в груди, когда я увидела их и резинки темно-серых спортивных штанов на щиколотках, которые знала уже так хорошо, что могла нарисовать вслепую. Сжав ключ в руке, я подняла взгляд на джемпер с логотипом университета и, наконец, к лицу Клэя.

К его несчастному, измученному лицу.

Я не могла говорить, не могла ничего, лишь только смотреть, как подпрыгивает его колено, а лежащие на нем и сцепленные в замок руки дрожат, будто он на грани срыва. Его ноздри раздувались, покрасневшие глаза блуждали взглядом по моему телу, словно он высматривал что-то, чего не мог найти даже с помощью увеличительного стекла.

– Как все прошло?

Меня удивил его вопрос, и особенно то, как медленно и мучительно тот сорвался с губ Клэя. Он походил на едва слышный хрип, будто слова по пути обжигали горло.

– Честно? – спросила я, медленно выдохнув. – Ужасно.

Клэй никак не отреагировал на мой ответ.

– Ну, то есть он старался, – пояснила я. – Я… я вроде как получила то, что хотела. Вот только… – Я замолчала, а живот болезненно свело от правды, которую мне не хватало смелости произнести вслух. – Мне было как-то не по себе. Все это казалось… неправильным.

Я уставилась на свои кроссовки, а Клэй – на свои руки, на пальцах которых все так же белели костяшки.

Наконец мне удалось сглотнуть ком и встретиться с Клэем взглядом.

– Зачем ты пришел? – прошептала я.

Я видела битву, бушующую в его глазах, слышала выстрелы и взрывы бомб, пока он сражался с тем, что творилось у него на уме. Казалось, что пытался решить, хочет ли сказать мне или же навсегда сохранить ответ внутри.

А потом он посмотрел на меня. Его кадык подскочил в горле, а потом Клэй осмелился продолжить.

– Я не мог есть, – начал он, все так же дергая коленом. – Не мог тренироваться, не мог спать, ничего не мог делать, а только доводил себя до тошноты мыслями о том, как он прикасается к тебе.

У меня перехватило дыхание от желания, от чистой отчаянной одержимости, сквозившей в его словах.

– Я пытался вести себя рассудительно, напомнить, что этого ты и хотела, ради этого мы и затевали нашу игру. – Клэй покачал головой. – Но все тщетно.

Он опустил взгляд, потупив его куда-то в землю между нами.

– С той ночи в обсерватории я думал только о тебе.

Клэй говорил не громче шепота, а мое горло сдавило от эмоций, пока цеплялась за каждое сказанное им слово.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Джиана, – продолжил он хрипло. – Возможно даже, сильнее всего, чего я когда-либо хотел в жизни. И если он делает тебя счастливой… Я уйду. Прямо сейчас. – Он посмотрел мне в глаза. – Мы можем расстаться публично, и ты получишь то, чего желала. Я оставлю тебя в покое. И, отпуская тебя, буду искренне, всем сердцем желать тебе только всего самого лучшего.

Я с трудом сумела сделать следующий вдох от мысли о том, что всему пришел конец.

Затем Клэй медленно встал, не сводя с меня взгляда.

– Но сам я хочу не этого, – продолжил он, словно измеряя разделяющее нас пространство. – И уже довольно давно, как бы ни пытался с этим бороться.

Резкий ветер не успокоил мои горящие щеки, когда Клэй сделал еще один нерешительный шаг в мою сторону, но не подошел вплотную. Он не потянулся ко мне, не прикоснулся, не посмел взять контроль в свои руки.

– Я хочу тебя, – заявил он, и, похоже, это признание причиняло ему такую же сильную боль, каким был восторг, который оно вызвало у меня. Его брови были нахмурены, ноздри раздувались, будто он готов пасть к моим ногам и вручить мне меч, не зная, попрошу ли я его подняться или же отрублю голову. – Я хочу тебя, – повторил он, хрипло дыша. – И я больше не хочу притворяться.

Я чуть не разревелась, услышав эти слова, и осознала, что Клэй тоже ощущал боль при каждом ударе своего сердца.

Это по-настоящему.

Все это по-настоящему.

И я выбрала единственный пришедший мне в голову способ сообщить ему об этом: провела ладонями по его груди, обняла за шею и встала на цыпочки, пока мои губы не слились с его губами в поцелуе.

– Я твоя.

И, едва прошептав это, оказалась в его объятиях.

Глава 22

Джиана

Моя спина впечаталась во входную дверь в тот же миг, когда та закрылась за нами.

Клэй припал ко мне, накрывая всем телом. Прижал меня бедрами к деревянной поверхности, и я обхватила его ногами, впиваясь пятками в его ягодицы и моля о большем. Он с силой сжал мои бедра, целуя мягкими, теплыми и нежными, хоть и требовательными губами.

Я открылась ему, тая от каждого прикосновения и избавляясь от всего напряжения, которое пронзало меня с той ночи, когда он ушел. И, будто почувствовав, куда понеслись мои мысли, Клэй переплел наши руки, удерживая их возле моей