А я что? Съела кусок форели в сливочном соусе, опустошила тарелку с канапешками ассорти и довершила трапезу черничным суфлейным десертом.

После такой вкуснятины я осознала: Ден – герой, что ел мою стряпню. Потому что в этой гостинице готовят просто божественно!

Божечки... Я столько времени прожила в провинции и не знала настоящей жизни! Здесь улицы красивее, еда вкуснее. И это я ещё почти ничего не видела!

Пора! Пора пойти знакомиться с новым миром!

***

После десятого круга по снежному парку на заднем дворе гостиницы моё очарование поутихло. Мороз, зараза, везде одинаково щипучий. А ещё две расфуфыренные дамочки, под руку шествовавшие по узкой дорожке навстречу мне, намеренно не уступили мне путь, как бы невзначай столкнув меня в сугроб.

«Да чтоб у вас всегда кончалась вода в душе, когда вы только намылили голову!» – от души пожелала я.

«Фьюить! Фьюить!» – промчались ввысь целых два облачка.

И негодование в моей душе улеглось. Я отомщена!

Но гулять по парку всё равно уже перехотелось. И в номер возвращаться как-то нет желания.

Куда податься?

Я вошла в холл гостиницы, села на диванчик для раздумий и взяла рекламку, на которой было напечатано изображение сего места: номера люкс, высокая кухня, оранжерея, бассейн...

Оранжерея!

Увы, в этом прекрасном месте народу было куда больше, чем в том же зимнем саду. Одна дамочка в полупрозрачном кружевном платье вообще не постеснялась позировать художнику на фоне орхидей.

Скамейки оказались заняты парочками. А одеты все, словно ожидают аудиенции короля, не меньше.

Прав был Гедеон: мои новые платьица и пальтишко смотрятся на фоне здешнего бомонда, как одежонка бедной родственницы.

Я прошлась по маленькому мостику через прудик с оранжевыми рыбками, почитала таблички с описаниями произрастающих здесь растений и, сунув руки в карманы, потопала прочь. Ибо не хочется мозолить людям глаза.

Вдруг я остановилась, нащупав в кармане – не поверите! – остатки травки! Нет, это были не просто остатки! Раньше я время от времени баловалась и рассыпала по дороге семена каннабиса.

И вот, как горькое напоминание о безвозвратно ушедшем прошлом, обнаружились несколько семян в кармане.

Моя рука сама собрала их и бросила в землю рядышком с джапанским клёном. Какая ирония судьбы! Из-за формы листьев джапанский клён частенько путают с коноплёй. Здесь же, надеюсь, коноплю спутают с клёном и не выполют.

Хо-хо! Травке – быть!

С чувством выполненного долга я решилась устроить променад по лестницам гостиницы и на самом верху, где уже не было номеров, нашла неприметную дверцу на чердак, которая – о чудо! – оказалась не закрыта!

Я вошла, притворила за собой дверцу до щелчка и по темени потопала искать приключения.

Это был самый настоящий чердак с треугольной крышей, толстыми бревенчатыми перекрытиями и завывающим в печных трубах ветром.

Свет проникал лишь через редкие окна, и в одном из таких окошек я заметила чей-то силуэт.

«Мужик? – моими глазами вгляделась в него Вторая. – Блин, мой всратый кузнец точно не стал бы ныкаться на чердаке пафосной гостиницы. Держу пари, это какой-то лакей, прогуливающий здесь свою работу».

На этот раз Вторая жестоко ошиблась. Потому что у окна сидел вовсе не лакей.

Глава 28. Единокровный враг

Как хорошо, что я не сняла пальто. Здесь, конечно, не уличный мороз, но нос всё равно замёрз.

– Простите, если помешала, – обозначила я своё появление.

В полутьме я разглядела лишь силуэт, и по смазливым чертам лица догадалась, что возле окна грустит молодой парень не старше меня. Он тоже предусмотрительно был одет в дутую зимнюю куртку, слишком красивую и дорогую для слуги. Даже Гедеон одевается проще, хотя тот ещё модник. Ишь, нашлёпки с кисточками на надплечьях, а пуговицы так и сверкают золотом в тусклом свете уличных фонарей.

«Ага, шишка, значит», – дошло и до Второй.

– Надеюсь, вы не захлопнули за собой дверь, когда вошли сюда? – м-м-м, а голос-то приятный, мелодичный, как у певца, и, кажется, с едва уловимым акцентом.

– Э-э... Захлопнула, – честно призналась я.

Он как-то невесело усмехнулся и пояснил:

– Значит, мы здесь надолго застряли. Дверь открывается только снаружи.

– Не беда! – отмахнулась я. – С такими вещами мы на раз справимся!

– Работаете здесь?

– Нет, я гостья в столице. Первый раз приехала. И, если честно, возмущена заточением. Наружу нельзя, там журналисты сожрут, вот я и оклоачиваюсь тут, ой, в смысле, околачиваюсь.

– Та же история. Глаза уже не смотрят на эти льстивые хари.

– Кому льстивые, а кого-то и в сугроб столкнули. НАМЕРЕННО! – пожаловалась я.

– Меня вы можете не бояться. Я вас никуда не столкну. Да, простите, я не представился: Теодор, но для вас просто Тео.

– Жупа. Предваряя дальнейшие расспросы, назову полное имя: Жупердилья.

Собеседник, который с первого раза показался мне нормальным, заржал.

– Вот так почти всегда, – вздохнула я.

– Да нет, я по другому поводу. Как раз сдавал наставнику экзамен по теории рода и всё никак не мог правильно выговорить имя Жупердильи Креонской. Получил сниженный балл. И тут вы!

– Ага. И тут я! – я сделала выподверт ногами и стукнула каблуками друг о друга.

– Вы случайно не та самая?

– Мне, по-вашему, четыреста лет?!

– А вдруг вы призрак?

Я подошла, взяла его за руку, стянула с кисти перчатку и ущипнула неверующего за тыльную сторону ладони.

– Теперь верю, – уже веселее усмехнулся он. – Пожалуй, не буду спрашивать, в честь кого вас так назвали.

– Уж лучше не надо, всё равно не угадаете, – подыграла я. – Пусть это останется загадкой. Ведь в женщине должна быть тайна.

– С вами удивительно легко разговаривать, – признался Тео.

– И я рада, что в этой гостинице для меня нашёлся годный собеседник, – искренне ответила я. – Может, на «ты»?

– С удовольствием. Тем более, что моё имя тебе пока ни о чём не говорит.

– Не скажи! Теодор переводится с грецкого как «дар божий». Рискну предположить, что твоего рождения родители ждали с нетерпением.

Тео погрустнел. Стух, как огонёк прогоревшей свечи.

Кажись, я проехалась по больному