Лошадь шла бодрым шагом, только изредка переходя на рысь, и в Гладов они приехали ближе к вечеру.

По большей части дорога вилась по безлюдной местности мимо  холмов и вдоль лесных массивов, кое-где разделённых обширными луговинами.

За всё время им встретилась  лишь одна деревенька в полтора десятка домов. Сами жилища и их обитатели  выглядели  серо и непритязательно.  Одного взгляда хватило, чтобы понять – деревня не живёт, а выживает.

– Что же  герцог не следит за своим имуществом? – не выдержала Соня.

– Нет, милорд следит! Только к чему тратиться, если  вдовствующая герцогиня Д’Аламос здесь совсем не появляется? – отозвалась Рива. – А нам и так хорошо, мы на его светлость не в обиде.

– Я про деревеньку, – пояснила Софья. – Еле живая же. Сколько там народа живёт? Чем занимаются?

– О, миледи, но Медные Родники – свободное поселение, оно никому не принадлежит! И земля, на которой она расположена, находится за пределами герцогства! – всплеснула руками служанка. – Вот оттуда и дотуда – вольные земли. А дальше опять герцогство. Чем живут? Огороды сажают, скотину держат. Мне мама рассказывала, что ещё прежний герцог зазывал жителей к себе, сулил хорошие подъёмные и жалованье, да народ не решился продаться. А теперь от деревни полтора десятка домишек осталось.

– Почему звал? Почему не согласились? – Соня поняла, что ничего не понимает.

– Думаю, хотел прирезать клин, что делит герцогство, чтобы  получился ровный край, а не со щербиной, как сейчас. Потом, смотрите на во-он тот  холм,– девушка показала в сторону от дороги. – Там рудник, только он давно заброшен. Сколько себя помню, так и стоит.  Рудник принадлежит деревне, его светлость хотел выкупить  у деревни вместе с куском земли, да староста упёрся.  Пожадничал, вот и не получил ничего. Как только  деревенские задрали цену, герцог сразу же ввёл пошлину за провоз по своей земле.  И добыча захирела и совсем прекратилась.

– И... что там добывали?

– Медь.

– Медь?

«Гм... Полезный же металл! Интересно, сколько он тут стоит?» – мелькнуло в голове.

И Соня принялась вспоминать, где применяется медь.  Навскидку в голову пришли только медные тазы для варки варенья да медные монеты.

– Да, миледи, она самая.

– Разве она не дорога? Деньги делать и вообще? Почему тогда деревня в таком виде? Исчерпались запасы?

– Ой, ну вы скажете тоже! Да этой руды  тут полно, только добывать невыгодно – кому её продавать-то? Потратишься на добычу, потом на перевозку, а покупатели в очередь не стоят.

– Стоп, а как же деньги? Монеты? Они ведь медные, так и называются – медяшки. Уверена, их постоянно производят, чтобы не было дефицита наличности.

– Дефи... Простите, миледи, я не поняла...

– Нехватки. Деньги имеют свойство растворяться – что-то теряется, что-то в кубышку, что-то выходит из строя. Ломается там или портится. Поэтому монеты чеканят постоянно. А на это нужен металл!

– У его величества свои рудники, и на монеты идёт только там добытая медь, – пожала плечами девушка. –А никому другому изготавливать деньги  магия не позволит. Были рисковые, так их косточки давно истлели, больше дураков нет. Раньше-то тут добывали помаленьку, да возили в Гладов. Там медь на дешёвые украшения ювелиры брали, а как пошлину за провоз герцог поднял, так  тут всё и захирело.

– Тогда зачем рудник был нужен старому герцогу?

– Я не знаю, – пожала плечами Рива. – Может быть, ваш супруг знает ответ? Спросите его.

– Спрошу, – Соня мысленно усмехнулась: если через три года это будет ещё актуально. И сделала в уме зарубку – присмотреться к деревне, прикинуть, какую пользу можно извлечь из, как выяснилось, никому не нужного рудника.

Как жалко, что от школьных уроков по химии и физике у неё в голове почти ничего не осталось!

Эх, интернет бы сюда!

Тем временем повозка миновала  болото – наезженная колея  целую версту шла по его краю.  Софья обратила внимание на высокие стволы непонятного растения, заполонившие весь западный берег.

– А это что растёт? Нет,  эти я знаю – камыш и рогоз. А  вон те длинные голые стебли? Здоровые такие.

– Это болотный хвощ, – пояснила Рива. – Этого добра тут прорва. Только толку от него почти нет. Пока стебель молодой  и мягкий, его можно в корм скотине добавлять, да добывать сложно. На ногах не доберёшься, в руках не унесешь. Надо плоты делать. Потом,  травы кругом много, так что не имеет смысла лезть за хвощом  в болото.  Да и деревенеет он быстро, две-три недели – и  не то что корова не разжуёт, его и топор не разрубит!

В голове мелькнула было какая-то мысль, да Соня не успела её поймать – Римус решил устроить лошади передышку.

Воспользовались ею и служанка с герцогиней. А пока они бегали в дальние кустики,  нить разговора ускользнула.

Дальше ехали молча. Дорога пошла ровнее,  пассажирки прилегли на разложенные по дну повозки тюфяки и незаметно для себя задремали.