Знаю, это глупо, но я не хотела, чтобы Исла видела, как я надеваю платье. Мне хотелось, чтобы момент, когда она увидит меня в нем в первый раз, был… ну, волшебным. Поэтому я прошу ее пригласить нескольких фейри, чтобы те помогли мне подготовиться к маскараду Солиэль. И когда Шира без стука влетает в мою комнату, то я почему-то не удивляюсь. За ней вбегает пикси, с лицом в форме сердца и с пирсингом в левой брови, а в руках у нее пугающе большой чемоданчик с косметикой.

– Что? – огрызается Шира, заметив мой взгляд. Она присвистывает, когда видит платье, висящее на дверце шкафа, и в лучах заходящего солнца, проникающих сквозь французские двери, мерцающая ткань переливается. Я подозреваю, что в сумерках оно будет смотреться еще прекраснее.

– Нам предстоит много работы, чтобы твое лицо соответствовало этой красоте, – говорит она, указывая на платье. Я неожиданно для себя смеюсь.

Я сижу у трюмо и отдаюсь ее заботливым рукам.

Пикси с громким стуком опускает косметичку на стол. Шира, покопавшись внутри, достает небольшую баночку. Пока она наносит на мое лицо крем с едва заметным запахом лаванды, я слежу за ее движениями сквозь прищуренные глаза.

– Я и представить тебя не могла в роли визажиста, – говорю я. – Хотя, вероятно, стоило бы, – добавляю я, указывая на идеальные кошачьи стрелки, что она нарисовала на своем лице.

– Почему бы и нет, – отвечает она, растирая подушечками пальцев то, что выглядит как самодельные тени для век. – Закрой глаза, – просит она, аккуратными, но точными мазками распределяя на веках краску. – Это такое же искусство, что и татуировки. Просто его легче изменить. – Я слышу улыбку в ее голосе, и она тычет меня в ключицу концом кисточки, когда я пытаюсь открыть глаза. – Раньше я занималась иллюстрированием рукописей. Скука адская, – хмыкает она, посмеиваясь. – А потом открыла для себя боди-арт. В шестидесятых у меня был возлюбленный, человек. Он и сделал мне мою первую татуировку. Ну, знаешь, в стиле стик-энд-поук. Мы тогда были на мели, – объясняет она, заставляя меня открыть глаза и посмотреть на крошечное потускневшее сердечко за ухом. С годами оно почти слилось с ее смуглой кожей, но я отлично вижу, что это сердце было набито с любовью.

Шира смешивает в маленькой баночке черный порошок с парой капель того, что, вероятно, является маслом, но запах слишком слабый, чтобы я смогла распознать его. Она достает из сумки кисточку с заостренным краем и обмакивает ее в смесь, снова побуждая меня закрыть глаза. Когда я чувствую прикосновение кисточки к уголку глаза, она продолжает:

– За время нашей совместной жизни я сделала лишь одну татуировку. Но, когда мы расстались, отрывалась по полной. – Ее смех звонкий и заливистый, и мне приходится бороться с собой, чтобы держать глаза закрытыми. – Я вся покрыта татуировками, – сообщает она.

– Ага, чистая правда, – хихикает пикси с резким тембром голоса, который совсем не гармонирует с ее лицом. Похоже, она любит покурить в перерывах между работой в магазине.

– Тише, Тильда, – смеется вновь Шира. – А теперь вытяни губы, – просит она, держа передо мной кисточку для губ красивого темно-сливового оттенка. Я подставляю губы, как она показывает, и она наносит на них помаду, а затем отступает, чтобы полюбоваться своей работой. Она прищелкивает языком. – Сойдет. Тильда сделает что-то с этим твоим кудрявым облаком на голове.

Я даже не утруждаю себя бросить на нее взгляд, только не после настолько правдивых слов. Я устраиваюсь поудобнее, чтобы пикси было проще работать. Хотя все средства Ширы были собственного производства, Тильда достает из своей сумки довольно современную технику.

– Ну что? – говорит она, встретившись со мной взглядом. Она показывает щипцы для завивки. – Фейри не придумали достойного аналога, – дерзко сообщает она. Я улыбаюсь в ответ.

Пока она возится над моей прической, я осмеливаюсь посмотреть на Ширу через зеркало.

– А что насчет чар? – спрашиваю я. Изначально я предлагала Исле попробовать зачаровать себя на ночь, но она покачала головой и предложила мне воспользоваться услугами других.

Уголок губ Ширы дергается вверх, почти в точности повторяя кривую усмешку своего кузена.

– Чары – это для людей, – говорит она непринужденно. – Многие фейри видят сквозь них, поэтому оно того не стоит. Кроме того, Народец ценит мастерство. – Она фыркает.

Пока Тильда трудится, они с Широй болтают между собой, а я слушаю их с небольшой улыбкой на лице. Мне стоит проводить больше времени с придворными, почаще встречаться с ними здесь. Без Элли я чувствую себя одиноко, но дело не только в ней. Если мне придется вести этих людей за собой, я хочу знать их. Как знает их Гейдж.

Пикси откидывает несколько прядей назад, чтобы пристроить на лицо маску, которую я буду носить на балу, и закрепляет ее в волосах замысловатым украшением от Прядильщицы, прилагающимся к платью. Скрученные нити жемчуга и опалов стягиваются в сложный узел по центру, а по краям расходятся волнами.

Я хватаюсь за пояс халата.

– Вы будете там сегодня вечером? – спрашиваю я, слегка нервничая.

Тильда фыркает, но Шира мне отвечает:

– Мы не совсем вписываемся в критерии приема Летней королевы.

Я хмурюсь.

– Бал проводится в мою честь, верно? Я хочу, чтобы вы присутствовали.

– Да ладно тебе, Шира, – ноет Тильда, подпрыгивая на носочках. – Давай. Я всегда хотела посмотреть на пиршество Благих.