не к месту, но раскрылся. Так могло показаться, и он хотел именно этого, создать впечатление полностью открытого человека. В сочетании с его простодушным лицом это давало хороший эффект. Ему доверяли, а он старался не подводить, уж тем более не «кидать». Так это было, или он сам себе придумал эту сверхспособность, но беседа завершилась на позитиве. И дело было даже не в той сотке баксов, которую он не постеснялся забрать после ужина, а в планах дальнейшего выгодного сотрудничества. Скорее всего, взаимовыгодного.

Глава 22

Почти фирмач

— Шеф, а получается вы не послали этих? — Уже на следующий день эхом отозвалась вчерашняя встреча в ресторане. Устами Димы, что забавно.

— Нет, Дмитрий, не послал. Решил, что правильно будет в общих чертах рассказать, как что устроено. А то сунутся, не зная броду, взбаламутят речку… Опять же они нам не конкуренты, другой сектор перевозок окучивать собираются. Да и не пустит их никто ни к углю, ни к алюминию. А у тебя что, обратная связь с товарищем оттуда налажена?

— Ну дак! Ему в плюс, что помог на вас выйти.

— Ну и хорошо, знакомства в современном мире рулят почти также, как родственные связи. С той разницей, что нужных родственников заиметь гораздо сложнее, чем полезных знакомых. Глядишь, вы с Алексеем через десяток лет будете важными людьми, полезными знакомыми.

— Практично живёте, шеф. Надо тоже начинать мыслить такими категориями.

Фролов и впрямь почувствовал себя наставником и где-то Учителем. А еще не просто ценным кадром, а полезным для кого-то знакомством. Притом, что сеть его знакомых, пусть и заочных, ширилась месяц от месяца. Чуть ли не с половиной начальников вагонных депо России успел пообщаться по телефону, причем в позитивном ключе. Понятно, что иногда хотелось наехать танком, раздавить гусеницами за то непотребство, что вагонники порой творили с его вагонами. Но Пётр сказал сам себе — это непродуктивно. Человек за тыщу километров сидит и в потолок плюёт, ему твои наезды и угрозы до одного места. Даже если он это вслух не скажет, то подумает.

Из рычагов давления на них — только жалобы в Дорогу. Но для этого надо сначала закорешиться с начальниками вагонных Служб, а тут уже нужны личные знакомства, встречи за чашкой коньяка в саунах, позитив, конструктив и продуктив. Короче, рано давить, так что только дружеские беседы и декларация понимания роли начальника депо в функционировании всей дороги. А конструктив подразумевает личную заинтересованность персонажа в тебе и твоей фирме. Не вопрос — поехать и скоррумпировать пару-другую начальников Служб можно. Но как это сделать так, чтоб была реальная отдача? Что на самом деле будет для тебя делать какая-нибудь шишка в далекой Сибири за твои деньги? Скорее всего, просто положит в карман конвертик, а потом посмеется над очередным лошариком.

«Фролов даже не замечал, как меняется его самоощущение» — если бы мы написали такое, то это была бы наглая ложь. Он очень даже ощущал, что мыслит теперь несколько иными категориями, считает равными себе уже других людей, а общение с сотрудниками МПС средней руки переводит на подчиненных. Это было нормально, это было правильно. Он так считал. Наверное, в этом был смысл, правильное позиционирование как грамотная расстановка подразделений на поле боя. Большой босс охотнее будет общаться с лощеным господином, знающим себе цену, чем с рядовым исполнителем. Даже не так, с исполнителем он общаться не станет, просто выплюнет через губу то, что сочтет нужным. Тем более важны понты при общении с представителями МПС. Они не знают, что означает название твоей должности в твоей фирме: то ли ты почти босс, то ли куриная булдыжка. Скажем, ты начальник техотдела, и что? Где твоё место в иерархии?

Кстати, примерно такой вопрос задал ему товарищ Широков, когда Пётр пришел проталкивать тему регистрации вагонов фирмы «Орион». Да-да, той самой, директор департамента которой его недавно кормил ужином на мельнице. То есть в ресторане «На мельнице», если быть совсем точным. Пришел Фролов не с пустыми руками, а с пакетом документов на подпись, конвертом и рассказом про компанию-партнер, за которой он лично «присматривает», чтобы это не означало в действительности.

— То есть, у вашей фирмы «Транзит Группас» и «Ориона» один акционер? — Пытался понять схему начальник Службы.

— Нет, просто акционеры хорошие знакомые, вот мы и оказываем им посильную помощь. На слегка возмездных условиях. Так что ваш интерес учитывается в полной мере, — конверт мягко лёг на стол.

— А вы, Пётр Семенович…

— Можно просто Пётр, я еще слишком молод.

— Да, Пётр, вы во всём этом какую роль играете?

— Начальник технического отдела, звучит скромно, но. Я подчинен напрямую техническому директору, а через него генеральному. Вышестоящих руководителей всего двое, так что свобода действий весьма большая, уровень доверия и принятия решений тоже соответствующий.

«Ну да, — подумал представитель МПС, — сидишь такой весь из себя крутой фирмач, никто тебе не указ. Повертелся бы как мы, когда над тобой целый сонм начальников, и каждый считает, что лучше тебя знает, как работать и что делать! Ах да, ты ж у нас и трудился, только сбежал вовремя»

Этих мыслей Фролов не слышал, но предполагал их наличие. Ему уже даже представить было страшно, что он вернется на железную дорогу, в этот цирк уродов, курятник, где каждый вышесидящий гадит на головы тех, кто ниже. А параллельно стряхивает с головы дерьмецо своих начальников. И каждый на этой лестнице ни во что не ставит тех, кто ниже. А заодно ненавидит тех, кто выше, мечтая занять их место. «В крупных компаниях тоже так скоро будет, — в свою очередь думал Пётр, — но пока фирмы компактные, пока все силы брошены на зарабатывание бабла и захват рынков. Аппаратные игры начнутся позже, когда в руководящие кабинеты начнут сажать не профессионалов, а своих деток. Чтоб опыта набирались или были хоть чем-то заняты. А не дурели от безделья и несчитанных денег»

В кабинете начальника Службы повисла тишина, подчеркнутая шуршанием пересчитываемых купюр. Наконец Широков досчитал, остался удовлетворен конкретной суммой и ходом сотрудничества в целом: