взрослых мужчин и подтолкнули их к воротам. Он отметил отсутствие мужчин боеспособного возраста. Кто-то отослал их, и он думал, что знает кто. Он изучал вождя иценов рядом с королевой. Тем лучше.

Дециан осторожно соскользнул с седла, и Креспо спешился вместе с ним. Вместе они двинулись к небольшой группе и остановились в трех-четырех шагах перед ними. Прокуратор вытащил из рукава тоги тонкую бронзовую табличку и тотчас же начал читать. Креспо увидел, как женщина нахмурилась. Дециан действительно был глупцом. По крайней мере, он должен был узнать, понимает ли она латынь.

Высокий мужчина начал настойчиво шептать женщине на ухо, переводя, а прокуратор продолжал.

— …завещание Прасутага, ранее известного как царь иценов, клиента Рима, аннулируется, его условия аннулируются… император Нерон Клавдий Друз Германик назначен единственным наследником, а все остальные лишены наследства… все деньги, земли, имущество, полезные ископаемые, урожай, домашний скот… возвращаются к императору Нерону Клавдию Друзу Германику… вся прибыль от указанных товаров возвращается императору Нерону Клавдию Друзу Германику… вся будущая прибыль от продажи указанных культур, скота, полезных ископаемых и… возвращается упомянутому императору Нерону Клавдию Друзу Германику…

Киран был потрясен. Он с трудом мог поверить в то, что слышал, слова, казалось, вертелись у него в голове, но каким-то образом ему удавалось сохранить смысл того, о чем говорил длинноносый бюрократ. Грудь Боудикки вздымалась и опускалась с нарастающей силой, и он чувствовал, как растет ее гнев, когда она начала полностью понимать, что означает этот маленький кусочек бронзовой пластины. Нерон украл ее нацию.

— Нет! — закричала она, выплевывая стену кельтских ругательств, которые заставили Дециана отступить перед силой ее ярости. Киран попытался перевести, как она требовала встречи с губернатором, справедливости от римского суда и прав королевы.

Креспо рассмеялся страху прокуратора и позволил Боудикке еще минуту бредить для собственного развлечения, прежде чем нанести удар. Мощный удар попал королеве иценов в голову, и золотой обруч, который она носила, подлетел в воздух. Боудикка рухнула на землю, ошеломленная, и когда она попыталась подняться, Креспо поставил ногу ей на поясницу и толкнул в пыль.

— Веттий, — крикнул он своему заместителю, — принеси мой хлыст. Эту суку нужно научить хорошим манерам.

— Пожалуйста! — Киран бросился вперед, инстинктивно защищая свою королеву.

Креспо выхватил гладий и одним движением повернулся, обрушив острие меча в яростном диагональном ударе по лицу Кирана. Ицен завопил и отшатнулся, поднеся руки к глазам, между его пальцев уже струилась алая кровь. Энид, находившаяся среди толпы женщин, с криком бросилась на помощь мужу, но один из легионеров Креспо сбил ее с ног и пронзил мечом.

— Уже не такой красивый, — рассмеялся Креспо. — Веттий, где мой гребаный хлыст?

Дециан неловко заерзал от жестокости, проявленной перед ним. Прокуратор отслужил шесть месяцев в легионах, но он никогда не чувствовал себя как дома среди людей, первым побуждением которых было нанести удар. Он не любил Креспо, даже находил его отвратительным, но ему предстояло выполнить неприятную миссию, и такой человек, как центурион, был полезным средством для достижения этой цели. Он посмотрел на королеву иценов, извивающуюся в пыли под сандалией солдата, и подавил желание вмешаться. Нет. Она бросила вызов Риму, и, если ее не научить бояться его, существует опасность, что она снова бросит ему вызов.

Он отвернулся и прошел мимо окровавленной коленопреклоненной фигуры золотоволосого кельта, едва заметив мертвую женщину рядом с собой, его мысли были сосредоточены на более насущной проблеме обнаружения богатства короля Прасутага.

Туполицый заместитель Креспо подал ему хлыст, но центурион отбил его. — Не этот. Принеси мне мой жгутик. — Жгутик был более тяжелым кнутом, сделанным из бычьей кожи. Боудикка не только почувствует боль своего наказания, но и будет нести шрамы от него до самой смерти. Он почувствовал, как королева начала сопротивляться сильнее, и понял, что она оправляется от его удара. Она была крупной и сильной женщиной, что могло показаться неуклюжим. Он оглядел площадь, и его взгляд остановился на столбе, к которому в базарные дни привязывали скот.

— Привяжи ее к этому, — приказал он, поднимая Боудикку на ноги. Двое мужчин потащили ее к столбу, ее рыжие волосы и одежда теперь спутались от пыли, а щеки были грязными и заплаканными. Она боролась и извивалась между ними, но ее зеленые глаза, полыхающие огнем ее ненависти, не отрывались от Креспо. Она выпустила череду проклятий, каждое из которых предсказывало худшую смерть, но Креспо только рассмеялся.

— Теперь посмотрим, из чего сделана королева. — Боудикка была привязана руками над головой и лицом к расщепленному дереву столба, а он схватился за горловину ее платья и со всей силой разорвал его на части, пока ее спина не обнажилась. Все еще не удовлетворенный, он наполовину повернул ее и сорвал с нее одежду, оставив ее обнаженной до пояса и видимой для всех.

На мгновение он помедлил, чтобы полюбоваться делом своих рук. Вид ее грудей, тяжелых, молочно-белых и с темными сосками, что-то зажег в нем; жидкое пламя залило его чресла, и он почувствовал рев в ушах. Он поднял хлыст и полоснул им по бледной коже ее спины. Боудикка в первый раз закричала.

Росмерта и Банна с ужасом наблюдали за испытанием своей матери. Теперь они бросились к ней из толпы воющих женщин и детей, умоляя Креспо проявить милосердие. Креспо смотрел, как они мчатся к нему, его разум уже обрисовывал возможные варианты. Так. Не один сочный маленький персик, а два. Он бросил кнут Веттию, который стоял рядом, ухмыляясь. — Убедись, чтобы она все прочувствовала, а когда надоест, приходи и займи свою очередь. Каждую девушку он взял под руку и потащил к ближайшей хижине, выбил дверь и бросил внутрь. Они смотрели на него в ужасе, прижавшись к стене, их широко раскрытые белые глаза светились во тьме помещения. Осознание их страха только усилило его желание. Он смотрел на них, продлевая момент и предвкушая удовольствия, которые можно было обнаружить под простыми сорочками.

— Сейчас, — сказал он, его глаза лениво скользили между ними. — Кто будет первой?

Даже сквозь боль Боудикка слышала крики своих дочерей.

Глава ХХVIII

Валерий вышел из невысокого здания, служившего кабинетом начальника порта, и покачал головой. — Каждый корабль, пришвартованный на этой неделе, опоздал как минимум на три дня. Видимо, в заливе был слабый ветер. Галера с нашим человеком ожидается не раньше конца недели.

Лунарис