Но мне, как я и говорила, нет до этого дела.

Глупые сплетники мне безразличны.  С теми, кто достаточно порядочен, чтобы не видеть во мне грязного, я прекрасно общаюсь. Как, например, с господином Салмади, торговцем пряностями, на крыльце которого я сейчас стою...

Что же мне делать? Побыть здесь, погреться на солнышке, дожидаясь своих? Или попробовать…

Повинуясь какому-то интуитивному чувству, я толкаю дверь лавки. Неожиданно она поддается и беззвучно открывается.

Я заглядываю внутрь помещения. Зову негромко:

- Господин Салмади! Это я, Федерика.

Мне никто не отвечает - в лавке пусто. Странно, почему тогда открыто?

Осторожно, стараясь не шуметь, захожу и прикрываю за собой дверь. Втягивая носом божественные ароматы, витающие в воздухе, иду в дальний конец помещения. Там, за расписной ширмой находится вход в рабочий кабинет владельца лавки.

Наверняка, найду в нем или самого хозяина, или его сыновей. Попрошу отдать мой заказ прямо сейчас, немножко злоупотребив их хорошим ко мне отношением.

Подхожу совсем близко к кабинету. Обрадованно улыбаюсь, потому что слышу из него голос господина Салмади.

Заглядываю в приоткрытую дверь и отшатываюсь. Быстро зажмуриваюсь, чувствуя, как отливает кровь от лица и темнеет в глазах. Трясу головой, чтобы вернуть в нее ясность.Снова заглядываю в щель, чтобы еще раз убедиться - стоя ко мне спиной, с хозяином лавки беседует Али.

Мужчины в кабинете не одни.Прямо на полу возле стены сидят две девушки. Усталые, с замученными лицами, плохо одетые и босые.

Одна из них поднимает руку, чтобы поправить упавшую на лицо прядь сальных волос. Рукав платья сползает, открывая худое запястье  и темную рабскую метку на нем.

Глава 63

Я в шоке смотрю на происходящее в кабинете господина Салмади. Неужели этот приятный мужчина, многодетный отец, дедушка более десятка внуков тоже держит рабов? Покупает их у Али?

Господи, неужели я так ошиблась в этом человеке?! С удовольствием болтала с ним. Смеялась над его рассказами о проделках внуков, особенно младшего, Валияра. Да я кофе с ним пила в этом самом кабинете, где сейчас на полу сидят измученные донельзя рабыни!

У меня начинают дрожать губы.  Чтобы не расплакаться от настигшего меня разочарования с силой прикусываю указательный палец на правой руке. Впиваюсь чуть не до крови, даже не чувствуя боли.

Все сильнее сжимаю зубы и смотрю на происходящее в кабинете.

Между тем Али продолжает что-то говорить господину Салмади. Тот кивает в ответ и радостно улыбается. Потом смотрит на девушек и мне чудится, что в его глазах мелькает сожаление. Жалеет, что слишком дорого заплатил за таких слабеньких рабынь? Или переживает, что они не смогут сразу работать в полную силу, отрабатывая свою стоимость?!

В душе у меня начинает разрастаться презрение к торговцу пряностями - как хорошо он притворялся порядочным человеком! А Али… Ненавидеть его сильнее, чем я, просто нельзя!

- Договорились, господин Салмади, и благодарю - вдруг повышает голос работорговец.

- Ну что вы, не стоит. Это мой долг порядочного человека помочь бедняжкам. Вы же знаете мое отношение ко всему этому… - лавочник складывает ладони перед грудью в благодарственном жесте и слегка кланяется Али.

Тот коротко кивает, поворачивается к девушкам и произносит:

- Вы остаетесь здесь. О вас позаботятся.

Хочет отвернуться, но одна из девушек вдруг кидается к нему. Стоя на коленях обнимает ноги в высоких сапогах и шепчет, запрокидывая вверх голову:

- Спасибо… Спасибо вам, добрый господин. Мы с сестрой век молиться за вас будем всем драконьим богам.

Господин Салмади как-то странно кхекает и отступает к двери, которая ведет в жилые покои. Открывает ее, что-то командует, и в кабинете появляются жена лавочника и их старшая дочь Руфи.

Женщины помогают подняться рабыням, и, поддерживая, выводят из кабинета.

- До встречи, господин Салмади. Провожать меня не надо, где выход я знаю, — произносит Али, когда женщины уходят, и поворачивается к двери, за которой притаилась я.

Отшатываюсь и кидаюсь к выходу из лавки - бежать отсюда. Тут же понимаю, что не успею скрыться, не попавшись на глаза работорговцу. Я знаю, что теперь мне можно его не бояться, но дикий страх перед этим мужчиной так и живет в моей душе. Никуда, оказывается не делся...

В панике озираюсь по сторонам и тут мне на глаза попадается огромная бочка, стоящая рядом с прилавком – в таких на торговых кораблях перевозят чай.

- «Интересно, откуда я это знаю?» - мелькает мысль, и в следующую секунду я прячусь за деревянной громадиной.

Очень вовремя - Али появляется в торговом зале и идет к выходу. Проходя мимо моего укрытия, вдруг останавливается. Поворачивает голову. Замирает, и как будто принюхивается.

Застыв, я почти не дышу. Только напряженно таращусь на мужскую фигуру в узкую щель между бочкой и прилавком…

Али еще раз дергает ноздрями, словно голодный волк, учуявший добычу. Затем отворачивается и идет дальше. Негромко хлопает входная дверь. Щелкает, закрываясь, замок и наступает тишина, разбиваемая лишь моим рваным дыханием.

Я без сил сползаю на пол, откидываюсь спиной на бочку. Сижу, прихожу в себя и пытаюсь осмыслить только что увиденное и услышанное.

Что это было? Что значат слова той девушки, что она будет молиться за работорговца? Она счастлива, что ее не отдали в бордель, или на ложе королю Цваргу, и благодарит за это?!

А господин Салмади... Какая у него роль в делах Али? Доброго хозяина для рабов?

Вцепляюсь пальцами в волосы, трясу головой – в ней ужасная каша из растерянности, страха и злости. И непонимания, что именно я только что увидела…

В какой-то момент я опомнилась, что уже долго сижу на полу. Скоро здесь будет хозяин лавки и его продавцы - время открывать магазин. Встаю, и пошатываясь иду к выходу – я пока не готова встречаться с господином Салмади. Мне надо подумать, прийти в себя. А заказ мой подождет.

Открываю дверь и выхожу из полутемного помещения на крыльцо, под яркие лучи солнца. Жмурюсь, ослепленная. Когда открываю глаза, то первое, что вижу, это Али. Работорговец стоит, прислонившись к растущему возле крыльца дереву и смотрит