из небольших кафе девушка и встретилась с Терентьевым. Разговаривали они достаточно громко, так что наши дамы за соседним столиком слышали весь их разговор. Из разговора стало понятно, что речь шла не только о потерянной в номере пуговице, но и о ключ-карте, которую горничная сначала потеряла, а потом нашла возле дверей служебного лифта.

Гуров, у которого снова пересохло в горле, потянулся за стаканом.

— Преступник проник в отель через служебный вход? — спросил кто-то.

— Да. Мы восстановили все его передвижения и накануне, и в утро убийства. Сам Терентьев подтвердил потом наши предположения, решив сотрудничать со следствием, — ответил на вопрос Станислав Крячко.

— Кхм, — прочистил горло Лев Иванович. — Да. Терентьев, находясь в отпуске и уже намереваясь осуществить свой замысел, пришел вечером к своей девушке, которая была в этот день дежурной горничной, и остался у нее ночевать. Вечером он воспользовался тем, что охранник ушел на обход территории, вошел в охранную комнату, открыв ее ключом, который сделал заранее. Там он вывел из строя все камеры в отеле. А рано утром он сделал вид, что уходит через главный выход…

Голос Льва Ивановича вдруг неожиданно сел, и он замолчал, опять схватившись за стакан с водой.

— Терентьев поговорил с дежурным администратором, — подхватил рассказ Гурова Станислав, — чтобы тот, в случае чего, мог подтвердить время его ухода из отеля. Потом он вышел и вернулся в гостиницу через выход, ведущий на служебную стоянку. Как раз возле него находится служебный лифт. Он поднялся на нем на нужный этаж… ну, а дальше, думаю, и так все понятно. Ушел он точно таким же путем. Уходил он от отеля пешком. Мы проверили камеры наблюдения на всем пути от гостиницы до улицы, на которой он живет, и таким образом, выяснили, что время, которое он нам назвал, не совсем совпадает со временем, которое зафиксировало его на камерах наблюдения. Это несоответствие как раз и укладывается в тот временной отрезок, когда Терентьев убивал Кирьянова.

— И все-таки как все интересно и ладно сложилось! Откуда он мог знать, даже если следил за Кирьяновой, что ее на тот момент не будет в номере? — задался вопросом Слепаков. — Он ведь не мог этого знать наверняка. Он был в комнате горничной. Или — нет?

— А вот этого я вам сказать не могу, — ответил ему чуть осипшим голосом Лев Иванович. — И на то есть веская причина, хотя эта причина и не относится к тайне следствия. Скажем так, тут сыграл свою роль человеческий фактор, — развел он руками.

* * *

Через полчаса, когда любопытство писателей было удовлетворено и было решено закончить пресс-конференцию, Гуров и Крячко вышли в коридор. К ним сразу же подошел невысокого роста крепкий мужичок с капитанской пышной бородкой и в белой капитанской кепке. Лев Иванович не сразу, но узнал в нем того самого хозяина яхты, с которым он и Станислав еще в первые дни пребывания в Анапе договаривались выйти в море на рыбалку. С того самого дня, казалось, прошла целая вечность. За суетой Гуров как-то совсем забыл и о рыбалке, и о рыбе, и даже о море. Не до этого им с Крячко было в последние дни.

— Я это, — чуть запнувшись и неловко переступая с ноги на ногу, заговорил «капитан» (как его мысленно назвал Лев Иванович). — Я хотел сказать, что завтра к пяти утра жду вас на своей «Мрии». Это яхта моя, если помните. Ага. Денег не надо. Мне уже за ваш тур заплатили. Да. Вот. Так что жду вас к пяти. Утром. Вот. Знаете, где моя красава стоит, да? — уточнил он у удивленно переглядывающихся Гурова и Крячко.

Станислав кивнул.

— Помним. А кто заплатил-то? Наши жены? — Он взглядом указал на Марию и Наталью, которые о чем-то беседовали с Реус.

— Не, не они, — ответил хозяин «Мрии». — Не велено говорить, — загадочно сказал «капитан», развернулся и пошел. Пройдя несколько шагов, он снова повернулся к Гурову и Крячко: — Жду, значит, к пяти.

Лев Иванович снова переглянулся со Станиславом, который в ответ на его вопросительный взгляд пожал плечами и сказал:

— Ну, должна же быть у нас в отпуске хоть какая-нибудь радость!

Призраки прошлого

Глава 1

Тишина бывает разной. Иногда расслабленно блаженной, томной, как утро в деревне, в которой творит кто-то чрезвычайно одаренный, как минимум Пушкин. Когда первая птичья трель, да что там, даже мычание коров, гонимых сонным пастухом на еще покрытые росою луга, не вызывает ничего, кроме мечтательного умиления. Бывает тишина волнующего ожидания, когда и сосет под ложечкой от предвкушения, и готов все на свете отдать, лишь бы отложить грядущее, неизбежное счастье, хоть на миг. Порой тишина наполнена воспоминаниями и мечтами о том, что могло бы сбыться, сбылось или не случится уже никогда.

Тишина, стоявшая в кабинете старшего оперуполномоченного по особо важным делам Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел России полковника Льва Ивановича Гурова, напоминала затишье перед бурей. Точнее, между двумя бурями. Первая отгремела недавно, и отзвук ее еще наполнял опасным электричеством воздух знакомого до самой последней верхней полки помещения. Кабинет Гуров делил со своим другом и сослуживцем, Станиславом Крячко. Делил уютно и предсказуемо, но, как говорится, абсолютно тихо только там, где пусто и никто ничего не делает. Они делали, дружно и споро, в две головы и четыре руки много лет подряд. Бывало, в этом кабинете горел свет по ночам и по выходным, случалось, друзья ели и спали, заработавшись, прямо здесь. Бывало, им выпадали малые островки спокойствия, когда ничего особенно сложного или интересного не происходило, помощь никому не требовалась. И тогда Гурову и Крячко доводилось неспешно заниматься служебной рутиной, и, совсем уже редко — не делать ничего. Именно этот внезапный приступ ничегонеделания со стороны коллеги, а точнее, полное отсутствие у того какого бы то ни было рвения к работе с отчетностью, и стало первым далеким раскатом грома, положившим начало шторму.

Все началось с того, что утром Крячко опоздал, что было для него не свойственно, потому простительно. Но после, почти до самого обеда, вместо того чтобы заняться скучной, необходимой бумажной работой, Стас не слишком старательно имитировал бурную деятельность. Ходил по соседним кабинетам пить кофе, на рабочем месте раскладывал на компьютере пасьянс. С меланхоличным видом наблюдал за тем, как теплый ветер колышет светлые шторы на раскрытом окне, за которым вступившее в свои права лето играет солнечными зайчиками в зеленых кронах тополей.

— Станислав, ты собираешься сегодня работать?

— Я очень занят. Я копирую файл.

Привычное остроумие Крячко на этот раз