Я перевожу взгляд на Витрицию – она беззаботно смеется, идя под руку с королем Тамуром. Запрокинула голову и заливается смехом. Что такого веселого он мог сказать? Она бы смеялась в любом случае, в этом вся ее натура.

– Когда придет время, тебе нужно ей помочь, – шепчет мне на ухо королева Патриция и, неожиданно грациозно для своей грузной фигуры, уплывает вперед.

А я не хочу никому помогать. Сейчас мне горько и обидно. От меня отвернулись камни, да и Призрак не лучше! И судя по всему, Витриция прекрасно может справиться и сама.

Принцесса ступает рядом с королем Тамуром осторожно. Несмотря на напускную веселость, я вижу напряженность во всем ее теле, словно она приготовилась бежать в любую секунду. Может, она знает, что за чудище скрывается за маской короля?

Процессия плавно течет обратно к замку Лилий, но вот король Тамур уводит Витрицию в сторону. Фрейлины и другие придворные следуют за ними. Они скрываются из вида, но перед этим Витриция оборачивается и ищет взглядом среди придворных меня. В ее круглых глазах застыл ужас.

Недолго думая, я сворачиваю за ними, хотя колени у меня дрожат.

– Что мы здесь делаем, сир? – слышу я взволнованный голос принцессы. – Нам пора в замок, – говорит она.

– Еще рано, моя принцесса, – надменно отвечает король Тамур, темной громадиной нависая над Витрицией.

Я вливаюсь в ряды других фрейлин, меня не отпускает страх. В мыслях мелькает кошмарное видение.

– Я слышал, в вашем королевстве есть одна традиция. – Король Тамур указывает куда-то вдаль. За деревьями стелется густой туман. Вот же он любитель диких традиций! – Невесте нужно искупаться в Озере Дев, чтобы доказать свою невинность. Не так ли?

– Вы сомневаетесь в моей невинности, сир? – возмущается Витриция, но тут же замолкает. Сплетни среди придворных смолкают.

– Вовсе нет. Но обычаи есть обычаи, – разводит руками король.

Витриция в нерешительности поворачивается в сторону тумана. Из-за него даже не видно самого озера.

– Значит, вы хотите, чтобы я искупалась в озере? – переспрашивает она.

– Вы принцесса этого королевства, вам виднее, – отвечает король Тамур, складывая руки на груди. Его светлые волосы чуть подергиваются на ветру. Испещренные странными символами доспехи блестят серебром.

Витриция оглядывается по сторонам, будто ища поддержки у подданных, но те лишь молчаливо ждут ее решения.

– Хорошо, – наконец говорит она, но я вижу ее сомнения. Странно. Ведь нет ничего страшного в том, чтобы искупаться в озере, так? Я чувствую некую недоговоренность, повисшую в воздухе. Этот туман хранит в себе нечто неприятное, неуловимое, но неотвратимое.

– Ирис? Ты пойдешь со мной. Поможешь с платьем, – бросает мне принцесса, и я беспрекословно подчиняюсь. Остальная процессия застыла на месте, будто не решаясь пойти за нами.

Чем ближе мы к воде, тем сильнее пронизывает нас холодом. Туман вгрызается в наши оголенные шеи и плечи, обволакивает со всех сторон.

Витриция берет меня за руку. Ее ладонь заметно дрожит.

– Я не смогу… – тихо шепчет принцесса. – Ирис, я не смогу.

Мы делаем еще несколько шагов вперед, пока Витриция не останавливается у самой кромки воды. Она разворачивается ко мне лицом и стискивает так крепко, что мне хочется взвизгнуть. Но я молчу.

– Что с вами? – спрашиваю я.

– Я боюсь воды, – отвечает принцесса, вся дрожа. – В детстве я чуть не утонула в озере, и теперь… – Она отводит взгляд.

Витриция ничего не просит, но я понимаю все сама. Она принцесса, ей нет необходимости просить.

– Так может, и не купаться вовсе? – тихо спрашиваю я, вглядываясь в туман. Трава пропитывает влагой мои атласные туфли.

Витриция сердито вздыхает:

– Глупые традиции! Так не выйдет. Мне поверят, если только принести очередной рог единорога, который, если верить слухам, можно найти на дне.

– На дне? – сглатываю я застывший в горле ком.

– Какой позор! – сокрушается принцесса, закрывая лицо руками. – Все они стоят там и ждут нас.

Я сама не понимаю, зачем говорю это.

– Тогда давайте поскорее покончим с этим. – Я дрожу, но уже не от холода. Мне совсем не нравится этот туман. Не говоря уж о том, что я не умею плавать. – Но сперва нужно намочить ваше платье… и волосы.

Витриция остается на берегу, скрытая туманом, я же ступаю в воду. Неконтролируемая дрожь охватывает все мое тело, я ничего не могу с этим поделать. Ноги скользят на крупной гальке, которой выстлано дно. Может, я найду рог единорога где-то на берегу и не придется заходить далеко? Иду, шаг за шагом, потихоньку переставляя ступни.

Эй, камушки! Ну где же вы, когда вы так нужны. Мне бы сейчас вовсе не помешал Свет. Да и хитиновый авантюрин с его панцирем и чарами смелости. Но наша связь нарушилась, и я сама не знаю, почему.

Платье намокает по низу, тяжелеет. Я не смогла заставить себя снять его – я же ненадолго, туда и обратно. Зайду еще немного, нырну на дно и возьму рог. А потом наутек.

Я даже не вижу воды, лишь ощущаю ее холодные поцелуи.

Стоя по колено в воде, я оборачиваюсь, но Витриции не видно. Туман словно движется вокруг меня, скрывая то, что я не захотела бы увидеть при свете дня.

То и дело на моем пути вырастают огромные валуны, которые я сперва принимаю за чудищ, но это лишь обкатанные водой и временем камни. Вода доходит мне до пояса, но я иду дальше. Уговариваю себя остановиться и нащупать на дне заветный рог. Витриция утверждает, что их здесь множество.

Наконец я замечаю слева от себя шевеление, которое не спутаешь с игрой воображения. Среди молочной белизны проступает очертание силуэта. И два горящих глаза. Не успеваю я вскрикнуть, как существо бросается ко мне. Я успеваю прыгнуть за валун, прижимаясь щекой к его влажной холодной поверхности. Дышу часто-часто.

Что это? И главное – как от этого убежать? Я запоздало понимаю, что даже если бы отважилась бежать, то не знала бы куда. От страха я совершенно потеряла чувство пространства.

И вот уже за спиной я слышу фырчание. Ничего не остается, как обернуться. Посмотреть чудищу в налитые кровью глаза. Из лошадиной морды вырываются клубы чернильного дыма вместе с невероятной вонью. От существа разит, как от помойной крысы. Всего за одно мгновение я успеваю разглядеть создание целиком, будто это последнее воспоминание в моей жизни.

Голову этого гигантского белоснежного коня венчает закрученный серебристый рог, густая грива струится волнами, смешиваясь с белизной тумана.

– Единорог… – выдыхаю я, поняв, что за существо передо мной.