— снова заговорил Крамм, бросив мятую салфетку в тарелку. — И Фогельзанг понятия не имеет, кто это сделал и почему. Думаю, он намерен оставить тебя в покое, чтобы использовать как наживку. Чтобы с твоей пассивной помощью вывести на свет убийц Блум.

— Но ведь Хаган даже не знал, что она жива!

— Но твое появление это изменило. Герр Шпатц, с твоей матерью связана какая-то очень темная история. Судя по всему, она не была таким уж нежным цветочком. И я не уверен, что она осталась бы в живых, если бы ваши родственники были в курсе, что ей удалось спастись и сбежать. Только вот убили ее не они. И эти загадочные «кто-то» все еще действуют. Возможно, один из них — твой приятель Кронивен. Ты еще не забыл про этого торговца зерном?

— Хотел бы, да разве ж такое забудешь... Подождите, герр Крамм. Да, Кронивен или его люди за мной следили и строили насчет меня определенные планы, по которым я должен был погибнуть несколько месяцев назад под видом Адлера Фогельзанга. Но ничего не получилось.

— А Кронивен до сих пор жив. Во всяком случае, я не слышал о его смерти.

— Вы думаете, что эта история может получить продолжение, герр Крамм? — Шпатц невольно вспомнил безумные глаза Сигилд и направленное на себя дуло пистолета. — Мне казалось, что...

— Только если у наших друзей из клуба защитников прав виссенов появится новый сценарий, как можно тебя использовать. Но вот тут-то, как мне кажется, Хаган Фогельзанг и намерен им помочь. Хотя нет! Это слишком странно и запутанно звучит, чтобы быть правдой!

— Герр Крамм, в этом заведении не обидятся, если попросить их сбегать в пивную через улицу и купить нам темного пива? А то у меня от их приторного пойла слиплись даже мысли...

— Не спросим — не узнаем! — Крамм махнул рукой фройляйн, завернутой в ворох ярких тканей и принялся ее увещевать, а Шпатц погрузился в свои мысли. Значит, Хаган не спешит распахнуть родственные объятия. Что, в общем-то, неплохо, Шпатц не чувствовал себя готовым доказывать кому бы то ни было, что он настоящий вервант. Хаган собирается использовать Шпатца в своих делах. Что тоже логично — он государственный деятель, его задача — видеть в каждом человеке потенциал и использовать его.

— На твое счастье фройляйн родилась здесь и понимает твои вкусы, герр Шпатц, — Крамм улыбнулся и отхлебнул своего фруктового напитка. Шпатц содрогнулся, почти почувствовав на языке его сладкий вкус. — Ты выглядишь так, будто хочешь что-то сказать.

— Я нахожусь в странном положении, герр Крамм. Опять, — Шпатц вздохнул. — Мне казалось, что сейчас наконец-то до меня никому по-настоящему нет дела. А все события, в которые я оказался втянут, случились потому что у меня неумеренно длинный нос, который я сую в чужие дела. Но вот возвращаетесь вы, и я снова оказываюсь в каком-то двусмысленном положении.

Крамм развел руками.

— Да-да, я все понимаю и уже даже начинаю привыкать, — Шпатц усмехнулся. — И я даже могу себе представить, как именно я бы себя использовал на месте своего дяди. Герр Крамм, у меня остался только один вопрос. Хаган штамм Фогельзанг собирается оставить меня в живых?

Глава 10

Sie sagen zu mir

Schliess auf diese Tür

Die Neugier wird zum Schrei

Was wohl dahinter sei

Hinter dieser Tür

(Мне сказали

Открой эту дверь

Любопытство становится криком

Что может быть за ней?

За этой дверью?)

Rammstein — Klavier

— Герр Шпатц, что вы знаете о психиатрии? — доктор Хольц прищурился и заглянул Шпатцу в глаза. Взгляд его был добродушным, никакого сверлящего пробирающего до костей холода и заглядывания в душу. Доктор выглядел совершенно безопасным — невысокий, кругленький, с блестящей лысинкой, обрамленной по краям смешными пучками седеющих волос, очень располагающий к неторопливой беседе под вкусную еду с не менее вкусными напитками.

— Почти ничего, герр доктор, — Шпатц развел руками.

— Так вот, на правах специалиста могу заверить вас, что никакими препаратами, даже самыми странными, свести человека с ума невозможно. Я так понимаю, что этот самый дурман шаманов вы на себе пробовали, верно?

— Почему вы так... — Шпатц замолчал. Потом медленно кивнул.

— Поделитесь впечатлениями?

— Ох... Это было довольно давно, но попробую, если вам действительно интересно, герр доктор...

— Мне действительно интересно, я ни разу не сталкивался с этим препаратом, хотя и слышал о нем.

— Когда дурман шаманов в Сеймсвилле запретили, среди молодежи он тут же вошел в моду. Обычно это было как игра — мы садились в круг, поджигали корень и следили друг за другом, кого зацепит первым. Все реагировали по-разному... Впрочем, вы же спрашиваете про меня... Сначала начинает появляться неопределенное движение на краю зрения. Как после бессонной ночи — маячат туманные фигуры, но стоит оглянуться и присмотреться, видения исчезают. Потом появляется свечение по контурам. Звуки становятся громче и четче. И тоже как будто начинают светиться. А потом... Вот тут сложно сказать. Мир вокруг разом изменяется. Моргаешь, и знакомые лица перестают быть знакомыми. Вместо одних слов звучат другие. А еще слова и фразы становятся видимыми и начинают жить своей жизнью.