Тукуур медленно двинулся следом, опасливо ощупывая пол подошвами плетёных сандалий. Толстый корень змеился по полу. Там, где другие ныряли вглубь скалы, он шёл дальше, огибая площадку с пушкой. На полпути к стене корень выгибался прозрачной аркой. Под ней, соединённый с основной жилой тонкими нитями, стоял прозрачный кокон или саркофаг, наполненный мутной жидкостью. Светящееся облако перетекло внутрь саркофага, на мгновение снова превратившись в силуэт Айяны. Девушка безмятежно спала, её волосы колыхались в жидкости как водные растения, рождая в памяти шамана старый ритм маяка, уверенный и спокойный. Тукуур опёрся на саркофаг, чувствуя пальцами маслянистые потёки на его гладкой поверхности. Мелкие порезы защипало, и он поспешно отпрянул, вытирая руки о кафтан. Видение тут же рассеялось, и шаман увидел в глубине кокона человеческий скелет. Ряды чешуек опоясывали череп, складываясь в ажурный изогнутый венец — серебряный, с инкрустациями из прозрачных кристаллов. Некоторые из них ещё оставались янтарно-жёлтыми как на венце Морь Эрдэни, другие постепенно бледнели, приобретая зелёный оттенок.

Светящееся облако поплыло дальше по стеклянистому корню. Там, где отросток колонны входил в землю, часть его бугристой поверхности была будто бы срезана гигантской пилой. На плоской шероховатой поверхности спила резцом древнего скульптора была высечена карта Удела Духов. Береговая линия изгибалась не так, как сейчас, и остров Гэрэл был частью суши, но горные хребты и русла рек были вполне узнаваемы. Нынешняя Священная столица была отмечена знаком, похожим на дерево или высокий фонтан. Там, где сейчас стоял торговый город Толон, была вырезана крепостная стена с открытой книгой вместо ворот. Многолучевые звёзды отмечали остров Гэрэл и ещё несколько мест, давно ушедших под воду. А по краям карты, словно капли смолы на срезе дерева, зрели округлые выросты. Самый маленький из них Тукуур мог бы закрыть большим пальцем, а самый большой был немногим меньше дамдинова светильника. Внутри него, как у болотного огня и крабьих "глаз", слабо светились переплетённые прожилки. Когда шаман приблизился, белёсые нити засияли ярче, вбирая в себя светящееся облако. Другие сгустки света последовали за первым, перетекая из колонны в саркофаг и карту. Тонкие линии гор и долин вспыхнули призрачным светом, но быстро погасли. Единственным источником света оставался шар-вырост. Тукуур осторожно коснулся его. Шар было тёплым на ощупь и заметно шатался, словно зрелый пальмовый орех, готовый упасть на землю. Шаман надавил на него, и светящийся камень с лёгким треском оторвался от стеклянистой массы. Шаман подхватил шар обеими руками, выронив огнеплюй. Светящаяся паутина внутри камня то разгоралась, то гасла, но в самом его сердце прятался кусочек сине-фиолетовой тьмы. Только серебристые вкрапления на гранях кристалла-чешуйки откликались на свет прожилок яркими всполохами, и в их тревожном ритме Тукууру чудились злость, недоумение и тоска.

Где-то под потолком пещеры послышался треск и шорох. Крупный обломок кристалла с грохотом рухнул на пол у противоположной стены. Высоко подняв светящийся шар над головой, Тукуур побежал к лестнице. Он несколько раз споткнулся, больно ранясь об осколки кристаллов. Колонна за его спиной неприятно потрескивала. Достигнув лестницы, шаман перевёл дух, и начал взбираться вверх. Он изо всех сил старался ступать осторожно, борясь со страхом, гнавшим его прочь из опасного подземелья. Выбравшись на площадку, шаман шмыгнул в коридор как мышь в нору и помчался вверх. Свет камня отражался от звёзд-кристаллов, наполняя комнаты причудливыми тенями. Он почти добрался до выхода, когда в глубине скалы раздался громкий рокот. Огоньки-звёзды тревожно замерцали, в спину ударил поток воздуха.

Кое-как протиснувшись в пролом, Тукуур захромал прочь от башни. Маяк уже не светился, а лучи заходящего солнца не проникали во внутренний двор. Только паутина в глубине древнего кристалла освещала путь шамана. Дойдя до арки, он повернулся, чтобы в последний раз посмотреть на витой шпиль маяка. Солнечные лучи окрашивали прозрачную верхушку в розово-красный цвет, по небу ползли тяжёлые синие облака. Тукуур вздохнул. Его приключение принесло только новые вопросы, и главным из них было как выбраться с проклятого острова до возвращения стражей.

* * *

Улан Холом выбрался на палубу "Буйвола" и вытер пот со лба, оставив на лице чёрные полосы сажи. Удар черепахи пришёлся вскользь, но ось гребных колёс сместилась, разломав корпус, и теперь через пробоины и трещины быстро набиралась вода. Пока что буксир держался на плаву, но никто не мог сказать, как долго это продлится. Хуже всего было то, что паровая установка пришла в негодность, а снабдить судно для подобного случая нормальной мачтой с парусом никто не догадался. Теперь их сносило течением на северо-восток, обратно к берегу материка, но это было даже кстати. Рассказывали, что у дальних островов древняя черепаха отправила на дно две трети флота Прозорливого и все корабли заморских демонов в придачу. Пожалуй, Ордену стоило поблагодарить заговорщиков за то, что они выманили флотилию "Медовой Лозы" в Бириистэн. Там ей и стоило оставаться до тех пор, пока чудище не уйдёт снова на дно. Только как предупредить моряков? О том, чтобы добраться до города пешком через подтопленные джунгли, не могло быть и речи.

Солнце уже клонилось к горизонту, и на фоне сереющего неба хаотичные вспышки маяка казались более яркими, чем обычно. Если бы не черепаха, они давно уже были бы на твёрдой земле, хотя и не в безопасности. На острове явно всё пошло к живым камням даже без помощи Тукуура. Холом покачал головой, вспомнив, с каким удовольствием его товарищ когда-то читал во время церемоний рассказы о чудесах Прозорливого и явлениях духов. "Вот тебе и чудо, буйвол-звездочёт", — мрачно подумал он. — "Крокодилы прославят твою любовь к небесам". Он не успел заметить, когда именно знаток церемоний свалился за борт, но понимал, что в тяжёлых кандалах у того почти не было шансов. Разве что зацепился за какой-нибудь нарост на панцире черепахи.

Страж посмотрел в сторону берега. От самого русла Великой Реки на восток тянулись тёмно-зелёные заросли, и только в одном месте виднелось светлое пятно. Сначала Холом принял его за небольшой пляж, но, приглядевшись, понял, что пятно движется.

— Парус! — закричал он.

— Зажигай цветной дым! — отозвался из трюма один из боевых братьев.

Выкатив на палубу бочонок с дымным порошком, Холом поджёг фитиль. Вскоре через отверстия в крышке повалили удушливые клубы ярко-красного дыма. Оставалось только ждать и надеяться, что на неизвестном судне заметят сигнал до того, как содержимое бочонка прогорит.

Парус понемногу увеличивался в размерах. Это был большой рыбацкий катамаран из тех, на которых жители побережья и островов ходят в море за