– Дама права, добрый человек, – сказала она кучеру, на лице которого отражалось отчаяние. – Отвезите нас в Ньюгейтскую тюрьму. И поспешите. Кто знает, до какого времени туда пускают посетителей.

Вновь прикрепляя инвалидное кресло к кузову, кучер выкрикивал самые грубые ругательства, известные людям его профессии. Анна не сомневалась, что он доставит пассажирок в тюрьму с превеликим удовольствием, надеясь, что они больше не покинут ее стены.

Здания по чертежам хорошего архитектора соответствуют потребностям жителей. Господский дом встречает гостей ярким фасадом, украшенным стеклом и орнаментом. С тюрьмой все как раз наоборот. Стены ее темные, окна узкие, как амбразуры, само здание – огромный тесаный камень. Ньюгейтская тюрьма тоже была такой серой неприступной глыбой, и уродство ее отталкивало.

Даже придя в тюрьму во второй раз, Анна все еще не могла привыкнуть к этому зрелищу. Перед крылом здания соорудили виселицу. Два дня назад эшафота еще не было. Теперь же на деревянном помосте высотой с лошадь стояло сооружение, напоминавшее ворота. Однако путь тех, кому бы пришлось под ними пройти, вел в пропасть.

Перекладина виселицы была такой длинной, что на ней могли бы оборвать судьбы сразу восьмерых осужденных. Однако сейчас с середины поперечины свисала лишь одна петля. Она была пуста.

Анна и леди Элис смотрели на место казни. Кучер высадил женщин перед тюрьмой, бросив их на произвол судьбы.

– В Лондоне преступников вешают даже зимой? – спросила Анна.

Она не могла оторвать взгляда от пенькового каната, раскачивающегося на ветру.

– Я никогда об этом не слышала, – сказала леди Элис и плотнее натянула пальто на плечи. – В мороз зеваки не приходят. А исполнение приговора должно отпугнуть как можно больше людей от совершения преступлений. С другой стороны, – леди Элис немного помолчала, – на морозе мертвецы сохраняются лучше. Тогда их могут оставить висеть дольше.

Анна повернулась к спутнице. Леди Элис нравятся мрачные шутки? Если так, то ей удалось отлично это скрыть. Лицо герцогини оставалось совершенно серьезным.

– Вперед, – сказала леди Элис и толкнула инвалидное кресло Анны к воротам тюрьмы. – А не то мы закоченеем и превратимся в замороженные трупы. Тогда все будут глазеть на нас.

На мгновение Анна задумалась: «Сначала эта английская леди хочет утопить меня в озере. Теперь она везет меня в тюрьму». Тут она почувствовала на плече руку спутницы.

– Вместе войдем, вместе и выйдем, – сказала леди Элис.

Анна потянулась к дверному молотку. Железное кольцо, свисавшее из львиного зева, было холодным на ощупь даже сквозь перчатки. Анна трижды сильно ударила им по воротам.

– Визиты к Дюма запрещены, – сказал лорд-судья Дигби.

В его служебном кабинете полуголодный огонь камина боролся с холодом. Потертый ковер на темных блестящих половицах во имя Юстиции протоптала тысяча тяжелых шагов. Рядом с громоздким письменным столом Дигби стояли полки с текстами законов. Книги на них были такими большими, что из них можно было бы соорудить пристройку для Ньюгейта. Наверху висел портрет пожилой женщины, судя по сходству с Дигби, – его матерью.

За столом поменьше лицом к стене сидел молодой человек и усердно писал в крошечной книжке. Его перо скрипело так, словно это копошились мыши.

– Но я ведь уже навещала месье Александра, – сказала Анна. – С тех пор не прошло и двух дней.

Лорд-судья поправил парик, который поспешно надел, завидев женщин.

– Ситуация изменилась, – сказал он, очевидно стараясь ответить как можно неопределенней.

У Анны зародились подозрения. Должно быть, в тюрьму приходили два жандарма из Парижа. Она пододвинула инвалидное кресло поближе к столу Дигби.

– Вы же не собираетесь выдать моего друга во Францию? – От мысли о том, что Александра увезут в Париж, где она больше не сможет ему помочь, у Анны внутри все похолодело. – Вы не можете этого допустить! – закричала она. – Нужно найти какой-то способ оставить его здесь.

Дигби выпятил нижнюю челюсть и провел рукой по щекам и подбородку, словно проверяя, удачно ли побрился. Тяжело вздохнув, он встал и вытащил из шкафа бутылку с жидкостью янтарного цвета. К непрерывному скрипу писчего пера примешался звон трех бокалов.

– Быть может, дамы пожелают выпить бренди, – сказал лорд-судья.

Не дожидаясь ответа, он на два пальца наполнил бокалы. Казалось, это придало Дигби мужества. Отдавать напиток посетительницам он не спешил. Сперва судья неожиданно обошел женщин, взмахнул бутылкой и заметил:

– По английским законам приговоренных к смерти разрешается посещать только один раз после оглашения приговора. А именно, за день до казни.

Он все еще стоял с открытым ртом, будто собираясь что-то добавить, но, видно, передумал, поставил бутылку и протянул бокал сначала Анне, а затем Элис.

Анна взяла бокал и с отвращением уставилась на его содержимое.

– Вы путаете моего друга с кем-то другим. Александр никого не убивал. Его обвиняют в краже. И даже это простое недоразумение.

– Путаница исключена, – сказал Дигби. – Я лично подписал приговор. Француза повесят. Не за кражу, а за государственную измену. Именно он опубликовал дневники королевы.

– Но он тут ни при чем.

Анна судорожно сжала бокал.

Лорд-судья склонил голову набок. Парик немного сполз.

– Вы не в том положении, чтобы подвергать сомнению решение королевского суда. Приговор вынесен. Я не смог бы помиловать этого бумагомарателя, даже если бы захотел. Это может сделать только королева.

Он залпом осушил бокал и наполнил его снова.

– Когда? – резко спросила Анна.

Дигби снова взмахнул бутылкой. Широкий рукав его красного халата развевался, а бренди плескался за стеклом.

– О, это зависит от Ее Величества. Если вы подадите прошение о помиловании сегодня…

– Когда приговор будет приведен в исполнение? – воскликнула Анна.

Ей было больно произносить эти слова.

Перо перестало скрипеть.

Лорд-судья поднял бровь.

– Через три дня.

Анна бешеным взглядом посмотрела на леди Элис.

– Мы не успеем, – сказала герцогиня.

– Согласен, – вмешался Дигби, не знавший, о чем говорят посетительницы, – времени для подачи прошения о помиловании осталось очень мало. Тем не менее вы можете попытаться. В таком случае стоит предпринять все возможное.

– Он прав, – сказала Анна Элис. – Мы должны следовать нашему плану. Нам нужно доставить Леметра во дворец. Нам нужно попасть в камеру к Александру.

Она ударила бокалом по ручке инвалидного кресла. Бренди выплеснулось и потекло по ее пальцам.

Леди Элис сморщила нос. Аристократка явно чувствовала себя оскорбленной.

– Я воздержусь от замечания о том, что мой супруг – герцог Вустерский, – сказала она, обращаясь к лорду-судье. – Но заверяю вас, что этот суд подвергнется тщательной проверке. Мой муж – член Палаты лордов. – Она набрала побольше воздуха. – Я все еще не могу в это