— По сравнению с общей массой грузов, идущих на восток, это, конечно, не так много. Но уже важно то, что дорога для фашистов перестала быть безопасной, что слух о крушениях эшелонов, взрывах в пути наверняка разнесся по тылам группы армий «Центр», Моральный урон, нанесенный фашистам, очень высок. И это очень ценно. По себе сужу. Когда в 1941 году мы вели оборонительные бои под Смоленском, то очень многое решал моральный дух. Наши командиры и политработники хорошо понимали это и всеми средствами вселяли в сердца бойцов неколебимую веру в нашу победу над врагом. Ни у кого ни тени сомнения не было — как ни трудно нам сейчас, но победим мы! И только мы!

Конев говорил, а разведчики внимательно слушали, смотрели на него. Ведь некоторые видели его только на фотографиях, знали о боевых действиях советских войск под его командованием только из газет. Знали о том, что части Красной Армии под командованием Конева не дрогнули перед сильным и коварным врагом, стойко, до последнего сражались на оборонительных рубежах, проявляя массовый героизм и беспредельное мужество. И вот теперь генерал Конев, командующий одним из самых ответственных фронтов — Западным фронтом, перед ними, десантниками, как говорится, во плоти своей.

— Наказать врага за его чванство — лишить его материального превосходства, выбить из его рук козырь внезапности, доказать всему миру, что советский солдат, что Красная Армия сильнее фашистов — это сейчас наша первейшая стратегическая, оперативная и тактическая задача. И противник, видимо, понимает это и нервничать начинает.

— Так точно, товарищ командующий. Нам стало известно, что за наши диверсии на железной и шоссейной дорогах Минск — Орша и разгром местных гарнизонов сняты с постов начальник гестапо и военный комендант Борисова. Получил нагоняй от Гитлера и гауляйтер Белоруссии Кубе.

— Жаль, что они все еще не взлетели на воздух вместе с их эшелонами, — посетовал член военного совета.

— В этом отчасти и наша вина, — продолжал Огнивцев. — Наши разведчики предприняли попытку уничтожить начальника гестапо. К сожалению, не удалось.

— Расскажите подробнее, как вам удалось проникнуть в фашистский гарнизон в Печах и добыть ценные разведывательные данные?

Огнивцев рассказал Коневу, как это было, о смелости и находчивости Ани Куликовой, ходившей в Печи под видом базарной торговки. Вспомнил и о подвигах Лели Колесовой, всех ее подруг. Конев слушал все до конца очень внимательно, не перебивал, потом сказал:

— Командир женской десантной группы Елена Колесова военным советом фронта представлена к званию Героя Советского Союза. Вполне заслуживает высокой награды и Анна Куликова. Мы склоняем головы перед светлой памятью всех десантников, погибших в боях с оккупантами, и особенно перед памятью девушек. Они еще раз доказали свою горячую преданность Родине и выполнили клятву, данную ими Ленинскому комсомолу, не пощадили себя ради победы над врагом.

Командующий помолчал, закрыв глаза ладонью, потом, обращаясь к Ильницкому, сказал:

— О героизме всех десантников-комсомольцев надо доложить в ЦК комсомола, а также родным погибших. Всех, кто того заслуживает, представить к наградам.

— Есть, товарищ командующий!

— Большое спасибо за активную разведку и важные данные о фашистских гарнизонах и их начальниках, за подробные сведения о перебросках к фронту фашистских войск и боевой техники. Заслуживают благодарности и подрывники-десантники. Их смелые действия на коммуникациях нанесли врагу значительные потери в живой силе и боевой технике.

— Как относится к воинам-десантникам население белорусских деревень? — спросил Огнивцева член военного совета фронта.

— Народ Белоруссии встречает нас везде очень радушно, помогает всем чем может: продовольствием, доставкой сведений, информацией. Скажу больше. Когда требуется, люди, не жалея себя и детей своих, идут на опасные задания, даже на смерть. Конечно, встречаются кое-где и уроды в образе старост и полицейских. Но их единицы. Поддержки им в народе нет. При удобном случае с ними жестоко расправляются как с предателями. Надо сказать, что силы народного сопротивления растут. Борьба с оккупантами в Белоруссии под руководством партийных комитетов приняла всенародный характер.

— Чем же тогда объяснить, что на железной дороге Борисов — Орша до вашего прихода было мало диверсий? Вражеские эшелоны шли без особых помех.

— С самого начала 1942 года партизаны значительно активизировали боевые действия на этой дороге. Они нанесли большой урон фашистам. Но у них не было радиостанций, чтобы вовремя докладывать Центру о своих боевых делах. К тому же главные силы могилевских партизан волей обстоятельств оказались значительно южнее этой магистрали. Кроме того, они испытывали серьезные затруднения со взрывчаткой, оружием и боеприпасами. Да и хороших подрывников-саперов у них до сих пор маловато. По мере наших сил и возможностей мы оказывали им посильную помощь и действовали с ними с тесном взаимодействии.

— Выходит, мы не ошиблись, послав вас на этот участок? — спросил Конев.

— Так точно, товарищ командующий. Выбор сделан правильный. Наш приход как бы подбросил новую охапку сухих дров в горящий костер, — ответил Огнивцев.

— А как у вас, десантников, со взрывчаткой, оружием, боеприпасами, медикаментами? — спросил член-военного совета.

— Не жалуемся. За два с половиной месяца нас навещали два наших самолета с очень нужными грузами. Один из них прилетел с посадкой — попутно забрал раненых десантников и партизан.

— Это хорошо, товарищи. Очень приятно. А к нам вот попали такие сообщения, — и командующий протянул размалеванную немецкую листовку, на которой было изображено строительство нового крестьянского дома — возводили его крестьяне в национальной белорусской одежде вкупе с немецкими солдатами. Прямо идиллия… Под рисунком стояла подпись: «Солдаты рейха помогают жителям Белоруссии строить новую жизнь». — Видали! Не разрушают, а строят!

— Лубочная геббельсовская стряпня, — брезгливо поморщился Огнивцев. — О каком строительстве может идти речь, если тысячи белорусских селений разрушены и сожжены! Тысячи женщин, детей и стариков, спасаясь от гибели, ушли в леса, живут, а точнее, прозябают в землянках. По пути в Москву мы посмотрели на Белоруссию с высоты. Море пожаров, сплошное зарево… Темно только там, где нечего больше жечь. Все это заснять бы и показывать, показывать тем, кто еще не видел ужасов фашистского «рая».

Командующий встал и подошел к оперативной карте фронта, занявшей боковую стену рабочего кабинета.

— Десантные отряды, судя по вашему докладу, сейчас в лесах южнее шоссе Березино — Могилев, восточнее Березины. В связи с этим есть необходимость уточнить ваши задачи. Поскольку от места их дислокации почти на одинаковом удалении находятся железнодорожные и шоссейные магистрали Минск — Смоленск, Минск — Бобруйск — Гомель, военный совет фронта требует от вас, во-первых, не ослаблять активных действий на дорогах Минск — Смоленск и не оставлять в покое дороги Минск — Бобруйск — Жлобин, по которым фашисты перебрасывают свои резервы и боевую технику на брянское направление, на