— Эт да. Босс может. — поддакнула Бешеная. — За что и уважаю!

Они уже несколько часов как покинули Тирнитоп и неспешно пылили на север, направляясь в сторону родового замка фор Корстедов. Его расположение, следуя целям лидера, спата выяснила первым делом, едва узнав где именно им повезло очутиться.

А вот самог о Радремона, обнаружив его пропажу, практически не искали. И вовсе не потому, что плевать хотели на его судьбу, а наоборот — потому что свято верили в уникальную способность лидера выбраться из любой задницы и вернуться свежим, загорелыми и с каким-нибудь новым навыком.

Ну или на крайний случай с артефактом. Причем качества не ниже легендарного.

О своем маленьком приключении после взрыва портала маркиз рассказывать не стал, туманно намекнув на особые обстоятельства и ставшее притчей во языцех «родовое умение». Его даже расспрашивать не пытались. Члены спаты доверяли фор Корстеду. Ведь он ни разу не обманул и не подвел, продолжая уверенно двигаться вперед и таща их за собой в светлое будущее.

Страшно подумать — за каких-то пару месяцев они все взяли третьи ранги, обзавелись артефактным оружием, навыками, ресурсами, знаниями, зачистили несколько данжей, накрутили хвост знаменитой Свите Темного Маршала и успешно свалили на Дуинитон, где тоже уже успели накуролесить.

Да некоторым за всю жизнь и трети от этого списка не осилить! Даже будучи эльфом, способным разменять пяток веков.

Что же касается не всегда приглядных методов, которыми Радремон прокладывает себе путь, так тут ничего не поделаешь. Мир жесток, и выживает в нем только тот, кто готов идти по головам, не боясь испачкать в крови и дерьме белы рученьки. Тот, кто бьет не в ответ, а наносит упреждающий удар, после которого пропадает всякое желание проявлять агрессию. Тот, об чью силу воли и жажду жизни сломается любой меч, любая булава и любой хребет, посмевшего заступить дорогу недруга.

Таким видели спутники Радремона.

Таким он стал, выковав себя в горниле Миткаласа.

И мир об этом еще пожалеет.

Глава 44

Ночь вступила в свои законные права, укрыв Дуинитон пушистым одеялом звездного неба. Две разлученные жестокой судьбой сестры — Ханиамона и Тулиамона — возобновили свой нескончаемый бег, освещая уставшую за день землю смесью серебряного и алого потоков света. Уснули спрятавшиеся по гнездам птицы. Вышли на охоту предпочитающие темное время суток хищники.

Но ни один из них не смел тревожить расположившуюся на ночлег спату. Звери нутром чувствовали исходившую от двуногих опасность и, несмотря на манящий запах живых лошадей и зажаренного на костре зайца, обходили поляну широким полукругом.

Сегодня на их территорию забрел более сильный хищник. Слабым же остается или уйти или погибнуть в попытке защитить свои угодья. Таков закон природы. Таков закон жизни.

Налланномом сыто посапывал, укрывшись пропахшим лошадиным потом вальтрапом. Эльфийки ушли плескаться в обнаруженном неподалеку озере. Банарв задумчиво разглядывал какую-то выкованную недавно железяку. По форме та отдаленно напоминала не то небольшую мутировавшую булаву с двумя навершиями, не то заменитель мужа для верной жены, ожидающей супруга с ратных подвигов.

Хотя, скорей всего, на самом деле не являлась ни тем ни другим.

Радермон же сидел на поваленном бревне, слушая веселый треск костра и вглядываясь в окружающую тьму. Та как всегда манила его, рассказывая истории, понять которые маркиз не мог. Да и на самом деле не слышал, лишь подспудно ощущая родство с чем-то б о льшим. Чем-то объемным и непостижимым. Чем-то…

Хрустнула ветка, и маркиз обернулся, схватившись за рукоять шпаги. Диких зверей он не боялся, но стражники Тирнитопа должны были сообщить о происшествии, после чего по следам спаты несомненно выслали отряд, способный справиться с нарушителями. Ну или хотя бы попытаться справиться. Вряд ли бюрократическая машина сработала так быстро, но нужно быть наготове и не дать застать себя врасплох.

Это был всего лишь Банарв.

Закинув свое сомнительного вида изделие в фургон, он не отправился спать до своей очереди сторожить стоянку, а подсел к фор Корстеду.

Помолчали.

Потом еще.

Оглушительно стрельнуло в костре прогоревшее полено.

— Прохладно что-то. — неуверенно пробормотал дварф, протянув Радремону небольшую деревянную баклагу.

Действительно. По всем признакам вокруг стояла то ли поздняя весна, то ли раннее лето, но налетавший порой зябкий ветерок заставлял совсем не по-летнему ежиться и задумываться о плаще с подкладкой. Однако в остальное время погода стояла вполне комфортная.

— Ты ведь не это хотел сказать. — произнес маркиз, сделав глоток.

Конечно же эль.

— Не это. — Банарв забрал емкость и основательно к ней приложился. Опять помолчал. — Хотел сказать спасибо.

— За что на этот раз?

— Что не остановил. — дварф наклонился вперед и уперся локтями в колени, глядя в пустоту невидящим взглядом. — Когда увидел тебя на улице, думал прикажешь прекращать. Оставить тех двоих в покое. Но ты не стал. Спасибо.

— Уверен, у тебя были на то причины. — отметил фор Корстед. — А даже если и нет, вы можете делать что угодно, если это не вредит напрямую мне или спате. Возьми хоть Бешеную.

— Да, оторва та еще…

Банарв вновь хлебнул из баклаги и передал ее Радремону. Тот тоже пригубил.

У них над головой бесшумно пролетела сова и, стремительно спикировав, поймала мышь на самой границе очерченного костром круга. Покосившись на двуногих красными в языках пламени глазами, птица начала жадно пожирать добычу.

— Я ведь не рассказывал, как в рабство попал. — решил вдруг разоткровенничаться дварф. — С теми тремя в кабаке познакомился. Мельник, Джут и Фишти. Подсели ко мне. Угостили. Потом я их. Потом снова они. — он поболтал в воздухе флягой. Там плескалось еще с треть. — Слово за слово, и вот мы уже договорились залезть в данж свинтеровский. Прям посреди ночи. Бездна! Я ведь к тому моменту уже раз зарекался верить людам. На собственном горбе испытал вашу честность. Но тогда… Задави меня валун! Сотню раз с тех пор думал, что меня дернуло с ними пойти. Особенно когда валялся в шахте со сломанными ногами…

— Подскользнулся? — предположил маркиз. Он сам отобрал баклагу и сделал из нее пару больших глотков.